Особенности серопревалентности к Coxiella burnetii у больных бруцеллезом, проживающих на энзоотичной территории

Резюме

Представлены результаты изучения особенностей состояния серопревалентности к антигенам Brucella spp. и Coxiella burnetii у больных бруцеллезом, проживающих на энзоотичной территории (на примере Ставропольского края). У подавляющего большинства (71,5%) больных острым бруцеллезом (среднетяжелая форма, фаза компенсации) выявляли одновременное наличие специфических IgM + IgG + IgA. Кроме того, среди больных с подтвержденным диагнозом "острый бруцеллез" доля лиц с наличием IgM и IgG к антигенам коксиелл Бернета фазы II составила 32,6%. У лиц с хронической бруцеллезной инфекцией установлена персистенция преимущественно комбинаций специфических IgG + IgA, IgM + IgG + IgA и намного реже 1-го класса иммуноглобулинов G или A. У 47,5% обследованных с подтвержденным диагнозом "хронический бруцеллез" выявлены специфические IgG к антигенам коксиелл Бернета фазы I. Проведенные исследования подтверждают возможность коинфицирования возбудителями бруцеллеза и Ку-лихорадки. Выявление у жителей Ставропольского края иммунологических маркеров бруцеллеза и Ку-лихорадки можно достаточно объективно расценивать как индикатор, указывающий на наличие в настоящее время на данной территории активных сочетанных эпизоотических очагов этих инфекций с потенциалом, обеспечивающим эпидемические проявления.

Ключевые слова:серопревалентность, бруцеллез, Ку-лихорадка, коинфекция, энзоотичная территория

Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Финансирование. Финансовой поддержки при написании данной публикации не было.

Вклад авторов. Сбор и обработка материала, лабораторные исследования, анализ результатов, написание текста - Пономаренко Д.Г., Логвиненко О.В., Ракитина Е.Л., Костюченко М.В., Лукашевич Д.Е., Котенев Е.С., Волынкина А.С., Хачатурова А.А., Германова А.Н., Саркисян Н.С., Ковалевич Н.И., Борздова И.Ю., Голубь О.Г.; редактирование - Куличенко А.Н., Пономаренко Д.Г.; ответственность за целостность всех частей статьи - Пономаренко Д.Г.; окончательное утверждение материалов для публикации - Куличенко А.Н.

Для цитирования: Пономаренко Д.Г., Логвиненко О.В., Ракитина Е.Л., Костюченко М.В., Лукашевич Д.Е., Котенев Е.С., Волынкина А.С., Хачатурова А.А., Германова А.Н., Саркисян Н.С., Ковалевич Н.И., Борздова И.Ю., Голубь О.Г., Куличенко А.Н. Особенности серопревалентности к Coxiella burnetii у больных бруцеллезом, проживающих на энзоотичной территории // Инфекционные болезни: новости, мнения, обучение. 2021. Т. 10, № 3. С. 83-91. DOI: https://doi.org/10.33029/2305-3496-2021-10-3-83-91

Инфекционные болезни, общие для человека и животных, имеют глобальное распространение. За последние 10 лет наблюдается тенденция к увеличению их доли в этиологической структуре инфекций человека. К наиболее распространенным в мире зоонозам относят бруцеллез и Ку-лихорадку. Неблагополучие по бруцеллезу и Ку-лихорадке, как правило, наблюдается в одних и тех же регионах: страны Ближнего Востока, Юго-Восточной Азии, севера и юго-востока Африки [1-4]. В странах Европейского союза ежегодная заболеваемость людей бруцеллезом и Ку-лихорадкой в среднем составляет 105 и 230 случаев на 100 млн человек соответственно [5].

Установлено, что в регионах (странах), в которых официально бруцеллез и Ку-лихорадку регистрируют редко, после более тщательного эпизоотологического мониторинга, как правило, обнаруживают эпидемически значимый уровень инфицированности скота, а при эпидемиологическом обследовании часто выявляют эти инфекции и у людей [1, 3, 6].

Эпизоотологические и эпидемиологические особенности бруцеллеза и Ку-лихорадки имеют много общего. Заболеваемость преимущественно регистрируют среди контингентов, занятых в сфере животноводства (работники животноводческих предприятий, хозяйств и владельцы сельскохозяйственных животных) и персонала предприятий по убою животных, заготовке и первичной переработке мяса. Клинические проявления бруцеллеза и Ку-лихорадки характеризуются значительным полиморфизмом, что существенно затрудняет первичную (догоспитальную) клиническую диагностику и требует обязательного лабораторного подтверждения.

К характерным особенностям Brucella spp. и Coxiella burnetii можно отнести их высокую устойчивость во внешней среде, длительную выживаемость в различных субстратах, что может обусловливать широкую диссеминацию возбудителей в сельскохозяйственных очагах и вынос инфекции далеко за пределы эпизоотического очага [7]. В ряде исследований сообщается о выявлении в результате серомониторинга сочетанных эпизоотий бруцеллеза и коксиеллеза среди поголовья скота (антропургические очаги). При этом инфекционный процесс в основном протекает в форме инаппарантной кои/или суперинфекции и клинически часто проявляется в поздние сроки беременности, окота или отела. Распространенность этих инфекций существенно выражена среди молочных стад крупного (КРС) и мелкого рогатого скота (МРС), которые имеют набольшее эпидемиологическое значение в качестве источников инфекции [8-10].

В отличие от возбудителей бруцеллеза, характеризующихся циркуляцией преимущественно в антропургических (сельскохозяйственных) очагах, C. burnetii способна длительное время выживать и персистировать в организме иксодовых клещей, что обусловливает функционирование природных очагов коксиеллеза (экологическая ниша) [11]. К наиболее вероятным первичным резервуарам коксиелл относят свободноживущих простейших (Аmoebae) [12].

Описаны случаи коинфицирования людей возбудителями бруцеллеза и Ку-лихорадки [13-15]. Случаи заболевания людей бруцеллезом и коксиеллезом ежегодно выявляют на территории России. К наиболее эпизоотологически и эпидемиологически неблагополучным по этим инфекциям регионам относят европейский юг страны (Южный и СевероКавказский федеральные округа), где за последние 10 лет было выявлено 2794 случая заболевания людей бруцеллезом и 1172 - Ку-лихорадкой. Наибольшее количество заболевших бруцеллезом в регионе было зарегистрировано на территориях Республики Дагестан и Ставропольского края (СК), а Ку-лихорадки - преимущественно среди жителей Астраханской области и СК [16-18]. Наибольшее количество заболевших бруцеллезом и Ку-лихорадкой в СК ежегодно регистрируют в югои северо-восточных районах края - в зонах наиболее интенсивного разведения скота, особенно овец и коз [16, 18, 19].

Региональные эпизоотолого-эпидемиологические особенности бруцеллеза и Ку-лихорадки часто совпадают (территория распространения, динамика заболеваемости, группы наиболее высокого риска инфицирования, ведущие механизмы и факторы передачи возбудителя), что обусловливает необходимость их дифференциально-эпидемиологического сопоставления в зонах, энзоотичных по этим инфекциям (существование активных антропургических микст-очагов).

Цель исследования - выявление особенностей серопревалентности к антигенам Brucella spp. и Coxiella burnetii у больных бруцеллезом, проживающих на энзоотичной территории (на примере СК).

Материал и методы

Исследование проводили в 2015-2021 гг. в 2 этапа. Были обследованы 609 жителей СК. На I этапе исследованы 474 образца сыворотки крови добровольцев, жителей Ставрополя на антитела к Brucella spp. и C. burnetii, не имевших в анамнезе данных о заболевании бруцеллезом, Ку-лихорадкой и/или вакцинации против этих инфекций. Учитывая данные анамнеза, обследуемые не относились к категориям риска по инфицированию возбудителями этих зоонозов и в течение последних 5 лет не обращались за медицинской помощью по поводу различных лихорадочных состояний. Среди обследованных добровольцев было 194 (41%) мужчины и 280 (59%) женщин.

На II этапе исследовали материал от 134 больных бруцеллезом: 95 человек с диагнозом "острый бруцеллез" и 40 - с диагнозом "хронический бруцеллез" [20]. Больных бруцеллезом обследовали в период госпитализации в инфекционное отделение ГБУЗ СК ГКБ № 2 г. Ставрополя (региональный бруцеллезный центр).

Выявление в сыворотке крови специфических антител (IgM, IgG, IgA) к Brucella spp. проводили методом иммуноферментного анализа (ИФА) с использованием диагностических тест-систем АО "Вектор-Бест" (Россия). У больных острым бруцеллезом, помимо специфических антител к Brucella spp., также определяли антитела IgM и IgG к антигенам C. burnetii фазы II, у людей с хроническим бруцеллезом выявляли IgG к антигенам C. burnetii фазы I при помощи тест-систем Institut Virion/Serion GmbH (Германия). Постановку и полуколичественный учет результатов ИФА осуществляли в соответствии с инструкциями к тест-системам с помощью фотометра планшетного iMark Bio-Rad (США).

Сбор, транспортирование, подготовку и исследование проб клинического материала, а также их последующую утилизацию осуществляли в соответствии с санитарноэпидемиологическими правилами (ГОСТ Р 53022.3-2008 Технологии лабораторные клинические. Требования к качеству клинических лабораторных исследований. Ч. 3. Правила оценки клинической информативности лабораторных тестов; ГОСТ Р 53079.4-2008 Технологии лабораторные клинические. Обеспечение качества клинических лабораторных исследований. Ч. 4. Правила ведения преаналитического этапа; СП 1.3.3118-13 "Безопасность работы с микроорганизмами I-II групп патогенности (опасности)"; СП 2.1.7.2790-10 "Санитарно-эпидемиологические требования к обращению с медицинскими отходами") и методическими документами (МУК 3.1.7.3402-16 "Эпидемиологический надзор и лабораторная диагностика бруцеллеза"; Санитарно-эпидемиологические правила СП 3.1.7.2811-10 "Профилактика коксиеллеза (лихорадка Ку)").

Для статистической обработки полученных результатов применяли аналитический пакет Microsoft Excel 2010. Рассчитывали средную (хср), интервал (min÷max), медиану (Ме) и экстенсивные показатели (%). Различия считали статистически значимыми при р≤0,05.

Все обследуемые представили в установленном порядке информированное согласие на участие в настоящих исследованиях.

Результаты

На I этапе проведенный анализ результатов серологических исследований показал наличие антител к антигенам Brucella spp. у 33 (6,96%) человек, C. burnetii - 14 (2,94%). У 2 обследуемых выявлены антитела к обоим возбудителям, что составляет 0,42% общего количества обследованных на этом этапе (n=474). Антитела к возбудителю бруцеллеза выявлены в возрастной группе от 20 до 75 лет, при этом почти 70% среди них - люди от 31 года до 60 лет. Среди серопозитивных на бруцеллез доля женщин составила 57,6% (n=19), мужчин - 42,4% (n=14). Возраст людей, серопозитивных к антигенам возбудителя Ку-лихорадки, по результатам ИФА, - варьировал от 23 до 77 лет. Удельный вес мужчин - 64,2% (n=9).

Рис. 1. Структура выявления антител IgM, IgG и IgA к Brucella spp. у здоровых добровольцев (n=474)

Рис. 2. Структура выявления антител IgM, IgG и IgA к Brucella spp. у больных с диагнозом "острый бруцеллез" (n=95)

При анализе величин коэффициента позитивности (КП) по классам иммуноглобулинов M, G и A среди людей с выявленными антителами к возбудителю бруцеллеза было установлено, что значения КП IgM находились в диапазоне 1,52-5,83 (Ме = 3,27), IgG - 1,13÷12,48 (Ме = 4,92) и IgA - 1,08-10,67 (Ме = 3,27).

Структура выявления антител к Brucella spp. у здоровых добровольцев представлена на рис. 1.

На II этапе больных с диагнозами "острый бруцеллез" и "хронический бруцеллез" обследовали в первые 14 дней после госпитализации в региональный бруцеллезный центр. Все обследуемые - постоянные жители СК.

Критерии отбора пациентов с диагнозом "острый бруцеллез":

 верифицированный диагноз;

 среднетяжелое течение острого бруцеллеза без очаговых (органных) поражений (фаза компенсации);

 длительность болезни не более 6 нед.

Критерии отбора пациентов с диагнозом "хронический бруцеллез":

 верифицированный диагноз;

 хронический инфекционно-аллергический процесс с очаговым поражением различных органов и систем с формированием нарушений функционального характера (комбинированная форма);

 длительность течения бруцеллеза не менее 1 года, но не более 2 лет.

У большинства больных 71,5% (n=68) с подтвержденным диагнозом "острый бруцеллез" определено сочетание антител IgM, IgG и IgA. Одновременно антитела IgM и IgG выявлены в 2,1% случаев (n=2), сочетание антител IgM и IgA - в 7,37% (n=7), а антитела IgG и IgA определены в 13,7% случаев (n=13). Антитела одного класса иммуноглобулинов установлены у 5,25% больных: IgM - у 1 (1,05 %) больного, IgG и IgA - у 2 (2,1%) обследованных соответственно (рис. 2).

Анализ величин КП различных классов иммуноглобулинов у больных острым бруцеллезом показал, что значения IgM находились в диапазоне 1,32-9,01, IgG - 1,44-15,17 и IgA - 1,03-5,20. Вместе с тем расчетная медиана величины КП для IgM составила 4,02; IgG - 12,3 и IgA - 4,25.

Результаты оценки доли людей, серопозитивных к возбудителю Ку-лихорадки, среди больных бруцеллезом показали, что в исследуемой когорте с подтвержденным диагнозом "острый бруцеллез" у 31 (32,6%) человека детектировались антитела IgМ и IgG к антигенам коксиелл Бернета фазы II.

Таблица 1. Показатели серопревалентности к Brucella spp. у больных острым бруцеллезом, серопозитивных и серонегативных к возбудителю Ку-лихорадки

Среди больных бруцеллезом, имеющих антитела и к антигенам возбудителя Ку-лихорадки, у 24 человек определяли комбинацию противобруцеллезных антител Ig M, Ig G и Ig A [77,4% общего количества людей со специфическими IgM и IgG (фаза II) к коксиеллам]. В 48,5% случаев определены антитела 3 классов иммуноглобулинов.

При сравнении средних величин КП антител к антигенам бруцелл IgM, IgG и IgA среди больных острым бруцеллезом и одновременно серопозитивных на Ку-лихорадку, а также без наличия антител к C. burnetii получены данные, указывающие на отсутствие статистически значимой разницы значений КП противобруцеллезных антител изученных классов (табл. 1). Вместе с тем в группе с антителами к антигенам коксиелл Бернета фазы II наблюдаются более высокие значения медианы КП, особенно по IgM, и доля образцов сывороток крови, положительных на антитела классов M и G, на 11 и 14,2% (в абсолютных значениях) соответственно.

Анализ особенностей специфической серопревалентности у больных хроническим бруцеллезом показал, что у подавляющего большинства - 60% (n=24) обследованных выявляется комбинация специфических антител IgG + IgA. Присутствие специфических к бруцеллам антител IgM + IgG + IgA выявлено у 22,5% (n=9) человек, только IgGантитела определяли у 10,0% обследованных, а лишь IgА - у 7,5%. Комбинаций противобруцеллезных антител IgM + IgG и IgM + IgA либо только IgM у обследованных с хроническим бруцеллезом не выявлено (рис. 3).

Уровни специфических IgM у больных хроническим бруцеллезом находились в диапазоне 1,04-2,62, IgG - 1,12-14,8 и IgA - 1,17-10,35. Вместе с тем расчетная медиана значений степени серопозитивности по IgM составила 1,82, IgG - 12,49 и IgA - 6,93.

При изучении уровня серопревалентности к возбудителю Ку-лихорадки (к антигенам коксиелл Бернета фазы I) среди больных с верифицированным диагнозом "хронический бруцеллез" доля серопозитивных составила 47,5% (n=19). У больных хроническим бруцеллезом и с маркерами гуморального иммунитета к Ку-лихорадке в 73,7% случаев определена комбинация противобруцеллезных антител IgG и IgA. При сравнении величин КП IgM, IgG и IgA среди больных хроническим бруцеллезом и одновременно серопозитивных к возбудителю Ку-лихорадки, а также без антител к C. burnetii получены данные, указывающие на отсутствие статистически значимой разницы значений КП по изучаемым классам антител (табл. 2).

Рис. 3. Спектр специфических IgM, IgG и IgA у больных хроническим бруцеллезом

Анализ наличия противобруцеллезных антител IgM, IgG и IgA у больных острым и хроническим бруцеллезом показал, что у больных хроническим бруцеллезом средние значения КП IgM были в 2,4 раза ниже, чем у пациентов с острым течением инфекции (табл. 3).

Анализ наличия противобруцеллезных антител IgM, IgG и IgA у больных острым и хроническим бруцеллезом показал, что у больных хроническим бруцеллезом средние значения КП IgM были в 2,4 раза ниже, чем у пациентов с острым течением инфекции (табл. 3).

В результате проведенных скрининговых исследований с использованием ИФА было установлено наличие антител к возбудителям бруцеллеза и Ку-лихорадки в 6,96 и 2,94% случаев соответственно в образцах сыворотки крови от добровольцев из числа жителей Ставрополя, не имеющих на момент обследования данных о заболевании бруцеллезом, Ку-лихорадкой и вакцинации против этих инфекций.

В образцах сывороток крови в основном определяли комбинацию IgG + IgA и IgA. В 24,2% проб были выявлены IgМ-антитела, которые относятся к низкоспецифичным иммуноглобулинам, образующимся в организме на ранних сроках развития инфекционного процесса (7-10 дней от начала заболевания). Вместе с тем известно, что наличие IgM-антител при отсутствии IgG следует интерпретировать с особой осторожностью, так как не комбинированная c антителами других классов специфичность IgM для диагностики бруцеллеза достаточно низкая. По данным разных авторов, она может быть ниже 65%. Ложноположительные результаты ИФА на наличие антител IgM нередко регистрируют у больных с ревматоидным воспалением соединительной ткани [21-23].

Таблица 2. Показатели серопревалентности к Brucella spp. у больных хроническим бруцеллезом, серопозитивных и серонегативных к возбудителю Ку-лихорадки

Таблица 3. Показатели серопревалентности к Brucella spp. у больных острым и хроническим бруцеллезом

Для подтверждения диагноза "бруцеллез" исследователи рекомендуют учитывать одновременное наличие антител разных классов иммуноглобулинов, из них наиболее верифицирующей считается комбинация специфических IgG и IgА [24]. С учетом указанных рекомендаций количество положительных результатов ИФА среди людей, не иммунных к возбудителю бруцеллеза, составило 1,9%.

Результаты иммунологического скрининга жителей Ставрополя, не имеющих на момент обследования данных о заболевании бруцеллезом, Ку-лихорадкой и вакцинации против этих инфекций, можно расценивать как уровень вероятной диагностической точности серомониторинга с использованием ИФА (доля ложноположительных результатов). Известно, что ложноположительные результаты ИФА на бруцеллез могут быть у людей с наличием антител к бактериям, имеющим общие с бруцеллами антигенные детерминанты (МУК 3.1.7.3402-16 "Эпидемиологический надзор и лабораторная диагностика бруцеллеза"). По разным данным, диагностическая специфичность иммуносерологических методов диагностики бруцеллеза варьирует в диапазоне 95-65%. Вместе с тем нельзя исключить и наличие среди обследованных людей из категории положительно реагирующих на бруцеллез [19] в результате бессимптомно перенесенной инфекции (естественная иммунизация).

У подавляющего большинства (71,5%) больных острым бруцеллезом в среднетяжелой форме в фазе компенсации выявляли одновременное наличие специфических антител IgM + IgG + IgA. Кроме того, среди больных с подтвержденным диагнозом "острый бруцеллез" доля людей с IgM и IgG к антигенам коксиелл Бернета фазы II составила 32,6%. Антитела к антигенам C. burnetii фазы II образуются в организме больного на ранних сроках после заражения, поэтому они могут указывать на недавний случай заболевания, а также на наличие сочетанного инфицирования (кои/или суперинфекция) возбудителями бруцеллеза и Ку-лихорадки у более 1/3 больных острым бруцеллезом, особенно среди индивидуальных владельцев сельскохозяйственных животных и групп профессионального риска. Вместе с тем в группе добровольцев с наличием серологических маркеров обеих инфекций отмечены более высокие значения медианы КП IgM и больше положительных результатов при исследовании на антитела IgM и IgG. Выявленные особенности, возможно, связаны с синергическим, потенцирующим действием коинфекции на иммунную систему макроорганизма, стимулируя антительный Th2-ответ на антигены возбудителя.

Иммунологический скрининг больных хронической бруцеллезной инфекцией выявил наличие у них преимущественно комбинаций специфических антител IgG + IgA, IgM + IgG + IgA и намного реже антител одного класса IgG или IgA. Необходимо отметить, что специфические антитела IgM, не комбинированные c антителами других классов, у обследованных больных хроническим бруцеллезом не выявлены. Обнаружение специфических антител IgМ в комбинации с другими иммуноглобулинами у обследованных не было связано с давностью заболевания. Известно, что рецидивы при хронической бруцеллезной инфекции, как правило, сопровождаются временным повышением (выявлением) специфических антител IgG, IgA. Соответственно наличие антител IgM у больных хроническим бруцеллезом наиболее вероятно обусловлено повторным инфицированием бруцеллами или длительной персистенцией IgМ, которая, по разным данным, может наблюдаться до 1 года и более.

У почти половины обследованных с подтвержденным диагнозом "хронический бруцеллез" были выявлены антитела IgG к антигенам коксиелл Бернета фазы I, которые формируются к макромолекулам липополисахаридных компонентов C. burnetii в более поздние сроки развития инфекционного процесса. IgG I могут несколько лет циркулировать в организме заболевшего Ку-лихорадкой и, как правило, указывают на хронизацию инфекции.

Заключение

Результаты проведенных исследований подтверждают возможность коинфицирования возбудителями бруцеллеза и Ку-лихорадки. Выявление у жителей СК иммунологических маркеров бруцеллеза и Ку-лихорадки можно считать индикатором наличия в настоящее время на территории края активных сочетанных эпизоотических очагов этих инфекций с потенциалом, обеспечивающим эпидемические проявления.

Достаточно высокий уровень серопревалентности к возбудителю Ку-лихорадки среди больных бруцеллезом в том числе обусловлен особенностью выборки обследуемых, которые преимущественно относились к группам риска инфицирования возбудителем зоонозных инфекций. Одновременное наличие антител к антигенам бруцелл и коксиелл Бернета регистрировали только среди индивидуальных владельцев эпидемиологически значимых видов МРС, КРС (8%) и контингентов профессионального риска (12%).

Полученные в ходе исследования данные согласуются с результатами исследований, ранее проведенных А.Т. Ельниковым (1987), согласно которым было установлено наличие на территории СК сочетанных эпизоотических очагов бруцеллеза и Ку-лихорадки и одновременное наличие этих инфекций среди разных контингентов населения СК [19].

Существование и продолжающаяся активность на территории СК антропургических эпизоотических очагов бруцеллеза и Ку-лихорадки обусловливает необходимость дифференциации этих инфекций у больных с лихорадками неясного генеза, исключения коинфекции у больных с подтвержденными диагнозами "бруцеллез" и "Ку-лихорадка". Особенно важно исключить бруцеллез среди больных с установленной коксиеллезной инфекцией, так как рекомендуемый курс этиотропной терапии Ку-лихорадки существенно короче (14-21 день), чем бруцеллеза (до 6 нед и более).

Учитывая малосимптомное течение этих инфекций и их высокий потенциал хронизации, необходимо проведение иммунологического скрининга среди групп профессионального риска и индивидуальных владельцев эпидемиологически значимых видов сельскохозяйственных животных на энзоотичных по бруцеллезу и Ку-лихорадке территориях. Очевидно, что также необходимо усилить настороженность специалистов первичной медицинской сети в отношении диагностики бруцеллеза и Ку-лихорадки, в том числе возможного сочетанного их течения.

Современный этап развития животноводства в СК характеризуется переориентацией места разведения скота и производства животноводческой продукции на частные мелкотоварные крестьянско-фермерские и личные подсобные хозяйства. Отмечается тенденция к урбанизации животноводческой деятельности. За последние 5 лет наметилась тенденция к увеличению количества поголовья МРС индивидуального сектора, эпидемиологическая значимость которого по отношению к зоонозным инфекциям, в том числе к бруцеллезу и Ку-лихорадке, наиболее высока. Учитывая эти тенденции развития животноводческой отрасли в СК, очевидна необходимость совершенствования мер профилактики зоонозных инфекций, а также разработка алгоритмов обследования групп риска инфицирования возбудителями бруцеллеза и Ку-лихорадки, клинического мониторинга и лечения этих заболеваний.

1. Cross A.R., Baldwin V.M., Roy S., Essex-Lopresti A.E., Prior J.L., Harmer N.J. Zoonoses under our noses // Microbes Infect. 2019. Vol. 21, N 1. P. 10-19. DOI: https://doi.org/10.1016/j.micinf.2018.06.001

2. Zhou K., Wu B., Pan H., Paudyal N., Jiang J., Zhang L. et al. ONE health approach to address zoonotic Brucellosis: A spatiotemporal associations study between animals and humans // Front. Vet. Sci. 2020. Vol. 7. P. 521. DOI: https://doi.org/10.3389/fvets.2020.00521

3. Wang X.H., Jiang H. Global prevalence of human brucellosis. Zhonghua Liu Xing Bing Xue Za Zhi. 2020. Vol. 41, N 10. P. 1717-1722. DOI: https://doi.org/10.3760/cma.j.cn112338-20191022-00751 PMID: 33297632 (in Chinese)

4. Khademi P., Ownagh A., Mardani K., Khalili M. Prevalence of Coxiella burnetii in milk collected from buffalo (water buffalo) and cattle dairy farms in Northwest of Iran // Comp. Immunol. Microbiol. Infect. Dis. 2019. Vol. 67. P. 101368. DOI: https://doi.org/10.1016/j.cimid.2019.101368; PMID: 31627037.

5. ECDC. Surveillance Atlas of infectious diseases. [Электронный ресурс]. URL: http://atlas.ecdc.europa.eu/public/index.aspx (дата обращения: 24.02.2021)

6. Cadmus S.I., Akporube K.A., Ola-Daniel F., Adelakun O.D., Akinseye V.O. Seroprevalence and associated factors of brucellosis and Qfever in cattle from Ibarapa area, Oyo State, South-western Nigeria // Pan Afr. Med. J. 2020. Vol. 36. P. 370. DOI: https://doi.org/10.11604/ pamj.2020.36.370.24925

7. Брико Н.И., Онищенко Г.Г., Покровский В.И. Руководство по эпидемиологии инфекционных болезней. Москва : ООО "Издательство "Медицинское информационное агентство", 2019. 880 с.

8. Burns R.J.L., Douangngeun B., Theppangna W., Khounsy S., Mukaka M., Selleck P.W. et al. Serosurveillance of Coxiellosis (Q-fever) and Brucellosis in goats in selected provinces of Lao People’s Democratic Republic // PLoS Negl. Trop. Dis. 2018. Vol. 12, N 4. P. e0006411. DOI: https://doi.org/10.1371/journal.pntd.0006411 PMID: 29649313; PMCID: PMC5918242.

9. Adamu S.G., Kabir J., Umoh J.U., Raji M.A. Seroprevalence of brucellosis and Q fever (Coxiellosis) in cattle herds in Maigana and Birnin Gwari agro-ecological zone of Kaduna State, Nigeria // Trop. Anim. Health Prod. 2018. Vol. 50, N 7. P. 1583-1589. DOI: https://doi.org/10.1007/s11250-018-1598-3 PMID: 29675780.

10. Colombe S., Watanapalachaigool E., Ekgatat M., Ko A.I., Hinjoy S. Cross-sectional study of brucellosis and Q fever in Thailand among livestock in two districts at the Thai-Cambodian border, Sa Kaeo province // One Health. 2018. Vol. 6. P. 37-40. DOI: https://doi.org/10.1016/j.onehlt.2018.10.001 PMID: 30386815; PMCID: PMC6205351.

11. Лукин Е.П., Мищенко О.А., Борисевич С.В. Лихорадка Ку в XXI в.: материал для подготовки лекции // Инфекционные болезни: новости, мнения, обучение. 2019. Т. 8, № 4. С. 62-77. DOI: https://doi. org/10.24411/2305-3496-2019-14009

12. La Scola B., Raoult D. Survival of Coxiella burnetii within free-living amoeba Acanthamoeba castellanii // Clin. Microbiol. Infect. 2001. Vol. 7, N 2. P. 75-79.

13. Gunal O., Barut S., Ayan M., Kılıс S., Duygu F. Investigation of Coxiella burnetii and Brucella seropositivity in patients presenting with acute fever // Find Microbiol. 2013; 47 (2): 265-72. DOI: https://doi.org/10.5578/ mb.4659 PMID: 23621726 (in Turkish)

14. Esmaeili S., Bagheri Amiri F., Mokhayeri H., Kayedi M.H., Maurin M., Rohani M., Mostafavi E. Seroepidemiological study of Q fever, brucellosis and tularemia in butchers and slaughterhouses workers in Lorestan, western of Iran // Comp. Immunol. Microbiol. Infect Dis. 2019. Vol. 66. P. 101322. DOI: https://doi.org/10.1016/j.cimid.2019.06.003 PMID: 31437682.

15. Peric L., Sabadi D., Rubil I., Bogdan M., Guzvinec M., Dakovic Rode O. et al. Imported brucellosis and Q-fever coinfection in Croatia: a case report // J. Infect. Dev. Ctries. 2018. Vol. 12, N 6. P. 499-503. DOI: https://doi.org/10.3855/jidc.10151 PMID: 31940303.

16. Яковлев Э.А., Борисевич С.В., Попова А.Ю., Ежлова Е.Б., Демина Ю.В. Заболеваемость лихорадкой Ку в Российской Федерации и странах Европы: реалии и проблемы // Проблемы особо опасных инфекций. 2015. № 4. С. 49-54. DOI: https://doi.org/10.21055/0370-1069-2015-4-49-54

17. Куличенко А.Н., Малецкая О.В., Прислегина Д.А., Василенко Н.Ф., Семенко О.В., Газиева А.Ю., Ашибоков У.М. Эпидемиологическая обстановка по природно-очаговым инфекционным болезням в Южном и Северо-Кавказском федеральных округах в 2019 г. (аналитический обзор). Ставрополь, 2020. 96 с.

18. Пономаренко Д.Г., Русанова Д.В., Хачатурова А.А., Скударева О.Н., Логвиненко О.В., Ракитина Е.Л. и др. Анализ эпидемической и эпизоотической ситуации по бруцеллезу в мире в 2019 г. и прогноз на 2020 г. в Российской Федерации // Проблемы особо опасных инфекций. 2020. № 2. С. 48-56. DOI: https://doi.org/10.21055/0370-1069-2020-2-48-56

19. Бруцеллез у взрослых: Клинические рекомендации [Электронный ресурс]. URL: http://nnoi.ru/uploads/files/protokoly/Brucellez. pdf (дата обращения 03.03.2016).

20. Ельников А.Т. Эпидемиология бруцеллеза и Ку-риккетсиоза и пути профилактики этих инфекций на современном этапе развития животноводства в Ставропольском крае : дис. - канд. мед. наук. Ставрополь, 1987. 240 с.

21. Gomez M.C., Nieto J.A., Rosa C., Geijo P., Escribano M.A., Munoz A., Lopez C. Evaluation of seven tests for diagnosis of human brucellosis in an area where the disease is endemic // Clin. Vaccine Immunol. 2008. Vol. 15, N 6. P. 1031-1033. https://doi.org/10.1128/CVI.00424-07

22. Mantur B., Parande A., Amarnath S., Patil G., Walvekar R., Desai A. et al. ELISA versus conventional methods of diagnosing endemic brucellosis // Am. J. Trop. Med. Hyg. 2010. Vol. 83, N 2. P. 314-318. DOI: https:// doi.org/10.4269/ajtmh.2010.09-0790

23. Solis Garcia Del Pozo J., Lorente Ortuno S., Navarro E., Solera, J. Detection of IgM antiBrucella antibody in the absence of IgGs: a challenge for the clinical interpretation of Brucella serology // PLoS Negl. Trop. Dis. 2014. Vol. 8, N 12. P. e3390. DOI: https://doi.org/10.1371/journal.pntd.0003390

24. Christopher S., Umapathy B.L., Ravikumar K.L. Brucellosis: review on the recent trends in pathogenicity and laboratory diagnosis // J. Lab. Physicians. 2010. Vol. 2, N 2. P. 55-60. DOI: https://doi.org/10.4103/0974-2727.72149

Материалы данного сайта распространяются на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License («Атрибуция - Всемирная»)

ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
Горелов Александр Васильевич
Академик РАН, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой инфекционных болезней и эпидемиологии НОИ «Высшая школа клинической медицины им. Н.А. Семашко» ФГБОУ ВО «Российский университет медицины» Минздрава России, профессор кафедры детских болезней Клинического института детского здоровья им. Н.Ф. Филатова ФГАОУ ВО Первый МГМУ им И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет), заместитель директора по научной работе ФБУН ЦНИИ Эпидемиологии Роспотребнадзора (Москва, Российская Федерация)

Журналы «ГЭОТАР-Медиа»