Лихорадка Марбург (Febris Marburg, Marburg disease, болезнь Марбурга, геморрагическая лихорадка Мариди, церкопитековая болезнь) по МКБ-10 имеет код А98.3. Возбудитель заболевания отнесен к I группе патогенности.
Лихорадка Марбург - острое вирусное заболевание, характеризующееся тяжелым геморрагическим синдромом, поражением печени, желудочно-кишечного тракта, центральной нервной системы (ЦНС) и высоким уровнем летальности. Она отнесена к особо опасным вирусным инфекциям, эндемична для территории Африки. Источником инфекции стали зеленые мартышки (Cercopithecus aethiops), доставленные в исследовательские лаборатории из Уганды. Этот факт обусловил название болезни - церкопитековая лихорадка. В 1967 г. в Марбурге Р. Зигерт выделил возбудитель, названный вирусом Марбург [1, 8].
ЭТИОЛОГИЯ
Вирус Марбург имеет некоторые общие черты с рабдовирусами. Возбудитель лихорадки Марбург - РНКгеномный вирус рода Filovirus семейства Filoviridae отряда Mononegavirales. Вирус Марбург имеет только один антигенный серотип: Marburgvirus и существенно отличается от серотипов вируса Эбола. Филогенетический анализ геномной последовательности показал, что вирус Марбург состоит из разных генетических линий, различие между которыми по нуклеотидному составу достигает 21 %. Так, во время эпидемии в Демократической Республике Конго в 1998-2000-е гг. были выявлены 9 генетически различных линий вируса Марбург. Все филовирусы имеют геномную РНК, вирусную полимеразу, белки нуклеокапсида и матриксный белок [1, 8, 9, 19, 20].
Строение генома вируса Марбург сходно со строением геномов вирусов бешенства и кори, однако имеет некоторые особенности. Филовирусы Марбург и Эбола имеют несегментированный геном, представленный одноцепочечной РНК отрицательной полярности длиной около 19 тысяч нуклеотидов, кодирующей 7 структурных белков. В отличие от большинства других членов отряда Mononegavirales вирусы Марбург и Эбола содержат 4 нуклеокапсидных белка вместо 3. Основными и достаточными для репликации вируса Марбург являются структурные белки NР, VР35 и L [19].
Для вируса Марбург характерен полиморфизм. Вирионы имеют своеобразную форму пулевидных палочек, которые могут быть прямыми или свернутыми в кольца, крючков, шестерок или нитей. Длина нитей варьирует в пределах от 800 до 14 000 нм c пиком инфекционной активности примерно при 790 нм, диаметр частиц - от 70 до 80 нм. Вирион состоит из центрального рибонуклеопротеидного кора, связанного двумя матричными белками: VP40 и VP24, а также гликопротеиннесущего двойного липидного слоя, полученного из клетки человека.
Рибонуклеопротеин состоит из молекулы геномной РНК и капсидирующих ее нуклеопротеинов - NP и VP30. Два других белка (VP35 и РНК-зависимая РНК-полимераза или L-белок) связываются с NP, образуя комплекс репликации вируса. Гликопротеин (GP) является единственным поверхностным белком вириона. Один из участков этого белка схож по структуре и свойствам с фрагментами белков вирусов иммунодефицита человека и животных.
Предполагается, что это одна из причин необычно высокой патогенности филовирусов. Внутренний белок VP40 - один из основных белков в вирионе (преобладает по количественному содержанию над остальными белками).
Он, по всей видимости, выстилает внутреннюю поверхность липидной мембраны и связан с ней. Одновременно он является наружным белком нуклеокапсида - вирусного ядра. Внутренний белок VP24 также связан с липидной мембраной. Функция его неизвестна, но, по последним данным, он может играть роль в процессе "раздевания" вируса при его проникновении в клетку. Белок NP имеет ярко выраженный положительный заряд и в вирионе непосредственно связан с РНК. Внутренний белок VP30 является минорным белком вириона, функция его неизвестна. Внутренний белок VP35, по-видимому, участвует в регуляции репликации вирусного генома. Полимераза (L-белок) - самый большой по размеру белок вируса. Его функция заключается в синтезе матричной РНК с минусцепи вирионной РНК, плюс-цепи вирионной РНК на матрице минус-цепи и, на поздней стадии, самой вирионной РНК на матрице плюс-цепи [19].
Репродукция вируса происходит в комарах Aedes aegypti, он непатогенен для мышей, но у обезьян вызывает заболевание, по клинической картине напоминающее лихорадку Марбург у человека. Как и вирус Эбола, вирус
Марбург термостабилен, чувствителен к этиловому спирту и хлороформу. Культивируется на перевиваемых клетках. Экспериментальными моделями для изучения вируса служат морские свинки, белые мыши-сосунки, зеленые мартышки. В культурах клеток нечеловекообразных приматов вирус оказывает неполный цитопатический эффект или не вызывает его вовсе [1, 8, 9].
ЭПИДЕМИОЛОГИЯ
Естественным резервуаром филовирусов служат дикие животные (летучие мыши, крыланы), однако конкретные виды хозяев вирусов достоверно не установлены.
Наиболее вероятной считают циркуляцию вируса среди зеленых мартышек, у которых инфекция, видимо, протекает инаппарантно. Естественная циркуляция вируса среди приматов и других животных изучена недостаточно. Антитела к вирусу обнаружены у мартышек, бабуинов, человекообразных обезьян, однако выделить вирус Марбург от обезьян, живущих в естественной среде обитания, не удалось. Естественная передача вируса в эндемичных регионах наиболее вероятна среди обезьян [12, 21, 25, 28]. Участие в передаче вируса других животных, находящихся в природных очагах инфекции, а также пути передачи инфекции обезьянам пока не изучены.
Первые вспышки лихорадки Марбург отмечены в 1967 г. в городах Германии и Югославии (Марбург, Франкфурт-на-Майне, Белград). В 1998-е и 2000-е гг. во время вспышки геморрагической лихорадки Марбург в Конго были обнаружены антитела к вирусу Марбург и его РНК в сыворотке крови насекомоядных и плодоядных видов рукокрылых, а в 2007-2008-е гг. в Уганде был изолирован вирус из 5 египетских летучих мышей (Rousettus aegyptiacus) [25, 28]. Позднее случаи заболевания были зафиксированы в Родезии, Кении, ЮАР, хотя, по данным серологических исследований, ареал распространения возбудителя значительно шире и включает и другие страны Африки - Центрально-Африканскую Республику, Габон, Судан, Заир, Уганду, Гвинею, Либерию [1, 8, 12-14].
Границы распространения лихорадки Марбург в Африке окончательно не установлены. Также лихорадку Марбург неоднократно завозили в Европу [13, 20].
Больной человек, по-видимому, представляет опасность для окружающих лиц начиная с инкубационного периода заболевания, когда вирус уже находится в крови; контагиозность сохраняется в течение всех периодов болезни. Описаны случаи заражения от реконвалесцентов на 80-й день от начала болезни [8]. Выделение вируса происходит воздушно-капельным путем, с мочой и кровью и другими выделениями больных. Вирус может проникнуть через дыхательные пути, конъюнктиву или желудочно-кишечный тракт. Вторичные случаи заражения происходят парентеральным путем через поврежденную кожу. Возможно заражение половым путем (вирус обнаруживали в семенной жидкости). Не доказана, но и не исключена трансмиссивная передача посредством эктопаразитов [5, 8]. По мере развития болезни пациенты становятся все более заразными и наибольшую опасность для окружающих представляют на стадии ее тяжелого течения. Тесный контакт с больным человеком во время ухода за ним в домашних или больничных условиях, а также невыполнение мер безопасности при захоронении служат основными факторами риска передачи инфекции. Заражение при использовании нестерилизованных шприцов и игл приводит к развитию наиболее тяжелых форм болезни, быстрому ухудшению состояния и высокому уровню летальности.
В основном случаи заражения связаны с пребыванием в природных биотопах на эндемичных территориях или с тесным общением и уходом за больными людьми.
Достоверно установлены гемоконтактный механизм заражения и инфицирование при контакте с выделениями больных (см. таблицу).
Первичные случаи заражения с летальным исходом отмечались при работе исследователей с органами и клеточными культурами из почек африканских зеленых мартышек (Cercopithecus aethiops sabaeus), привезенных из Уганды.
Отмечен 31 случай заболевания, из них 7 с летальным исходом. 5 случаев лихорадки Марбург зафиксированы у медицинского персонала, имевшего прямой контакт с кровью больных, и 1 случай - у жены переболевшего сотрудника лаборатории, заразившейся, вероятно, половым путем.
Вирус был выделен из семенной жидкости переболевшего через 3 мес после заболевания [1, 5, 8].
Внутрибольничные случаи заражения известны, хотя данные о циркуляции вируса в человеческой популяции отсутствуют.
ПАТОГЕНЕЗ
Воротами инфекции служат поврежденная кожа, слизистые оболочки (глаза, полость рта) и, вероятно, дыхательный тракт. Филовирусы первоначально поражают моноциты, фагоциты и другие клетки мононуклеарной фагоцитарной системы в регионарных лимфатических узлах. Инфицированные клетки активируются, продуцируют большое количество цитокинов и хемокинов, которые увеличивают проницаемость эндотелиального слоя кровеносных сосудов. Развивается панваскулит с геморрагиями и множественной внутрисосудистой коагуляцией.
Далее вследствие апоптоза происходит массивный лизис лимфоцитов в селезенке, вилочковой железе и лимфатических узлах. Обширные цитолиз, иммунная дисфункция, микрососудистая коагуляция и интерстициальные кровоизлияния ведут к анемии, развитию шока и смерти [13, 18].
При этом размножение вируса происходит в различных органах и тканях (печень, селезенка, легкие, костный мозг, яички и др.). Вирус длительно обнаруживается в крови, сперме (до 12 нед). Патогистологические изменения отмечают в печени (ожирение печеночных клеток, некроз отдельных клеток, клеточная инфильтрация), почках (поражение почечных канальцев), селезенке, миокарде, легких.
Характерны множественные мелкие кровоизлияния в различных органах (головной мозг и др.) [13, 18].
КЛИНИЧЕСКАЯ КАРТИНА
Инкубационный период составляет 4-14 дней, максимум - 3 нед. Продромальный период отсутствует. Болезнь начинается остро с быстрого повышения температуры тела до 39-40 °С с ознобом. С первых дней заболевания отмечаются признаки общей интоксикации (головная боль, чувство разбитости, мышечные и суставные боли), через несколько дней присоединяются симптомы поражения желудочнокишечного тракта, геморрагический синдром, развивается обезвоживание, нарушается сознание [6, 8, 22].
В начальный период больной жалуется на головную боль разлитого характера или более выраженную в области лба, боли в груди колющего характера, усиливающиеся при дыхании, загрудинные боли, иногда сухой кашель, ощущение сухости и боль в горле. Отмечается гиперемия слизистой оболочки глотки, кончик и края языка красные. На твердом и мягком нёбе и языке появляются везикулы, вскрытие которых приводит к образованию поверхностных эрозий. Тонус мышц (особенно спины, шеи и жевательных мышц головы) повышен, пальпация их болезненна. С 3-4-го дня заболевания присоединяются боли в животе схваткообразного характера. Стул жидкий, водянистый, у половины больных отмечается примесь крови (иногда сгустками) или наблюдаются признаки желудочно-кишечного кровотечения (мелена). У некоторых больных возникает рвота с примесью желчи и крови в рвотных массах. Почти у всех больных наблюдается диарея (83 %), которая длится около недели. Рвота бывает реже (68 %), продолжается 4-5 дней [22].
У половины больных на 4-5-й день заболевания на туловище появляется сыпь (иногда кореподобная), в некоторых случаях на фоне макулопапулезной сыпи могут появляться везикулы. Сыпь покрывает кожу верхних конечностей, шеи, лица. Иногда беспокоит кожный зуд. При развитии геморрагического синдрома появляются кровоизлияния: внутрикожные и подкожные (у 62 % больных), в конъюнктиву, слизистую оболочку полости рта. Одновременно возникают носовые, маточные, желудочно-кишечные кровотечения. В конце 1-й недели, иногда на 2-й неделе токсикоз достигает максимальной выраженности. Появляются симптомы дегидратации, инфекционно-токсического шока. Могут наблюдаться судороги, потеря сознания. В этот период наблюдается высокий уровень смертности [22].
При исследовании крови отмечаются лейкопения, тромбоцитопения, анизоцитоз, пойкилоцитоз, базофильная зернистость эритроцитов. Цереброспинальная жидкость даже у больных с симптомами раздражения мозговых оболочек остается без изменений [8, 9, 22].
Период реконвалесценции затягивается на 3-4 нед.
В это время отмечаются алопеция, боли в животе, снижение аппетита и длительные расстройства психики. К поздним осложнениям относят миелит и увеит [1, 8, 9, 22]. Летальность при геморрагической лихорадке Марбург варьирует: при внутрилабораторных заражениях - 23-90 % (вспышки в Европе в 1967 г. и Анголе в 2004-2005 гг.), при заражении в эндемичных очагах - 33-100 % (см. таблицу).
ДИАГНОСТИКА
Клиническая диагностика затруднена ввиду отсутствия патогномических признаков заболевания.
Важное значение имеют эпидемические предпосылки: пребывание в местностях с природными очагами лихорадки, работа с тканями африканских мартышек, контакт с больными. Клиническая картина болезни, особенно на начальной стадии, неспецифична. Особое внимание обращают на острое начало заболевания, тяжелое состояние пациента, везикулезно-эрозивные высыпания на слизистой оболочки полости рта, геморрагический синдром, обезвоживание, тяжелое поражение ЦНС (расстройство сознания, менингеальный синдром), изменения показателей периферической крови. При условии пребывания пациента в эндемичных районах все эти показатели служат предпосылкой для особой врачебной настороженности в отношении лихорадки Марбург [8].
В гемограмме уже в первые дни заболевания отмечают выраженную лейкопению и тромбоцитопению. Специфические методы лабораторных исследований (возможны только в условиях лабораторий максимального уровня защиты) позволяют выявить вирус или антитела к нему.
В настоящее время в эндемичных очагах для диагностики особо опасных вирусных инфекций в основном используют непрямой метод флуоресцирующих антител (нМФА), твердофазный иммуноферментный анализ (ТФ ИФА) и протокол полимеразной цепной реакции с обратной транскрипцией (ОТ-ПЦР) [19, 23].
Для ускоренной диагностики применяют ТФ ИФА и ОТ-ПЦР. Они могут быть проведены без предварительного биологического обогащения проб от больных людей. Идентификация вирусов в условиях специализированных лабораторий возможна с использованием методов реакции нейтрализации (РН), реакции диффузионной преципитации в агаре (РДПА). Метод РН отличается высокой чувствительностью и специфичностью, однако он недоступен для клинических лабораторий.
Среди методов, позволяющих проводить ускоренную диагностику филовирусных геморрагических лихорадок, наибольшей чувствительностью обладает ОТ-ПЦР.
Реакция позволяет быстро и достоверно выявить фрагменты вирусной РНК на первой стадии заболевания.
Для выявления специфических антител может быть использован метод иммуноферментного анализа (ИФА).
Преимущества данного метода - простота выполнения, возможность проведения анализов многих образцов за короткий промежуток времени, в том числе в полевых условиях [4].
Перспективным направлением для ускоренной диагностики и идентификации возбудителей особо опасных вирусных инфекций является разработка высокочувствительных и специфичных оптических и электронных систем, а также приборов на основе технологии ДНК-чипов.
Заслуживает внимания метод SELEX (от англ. Systematic evolution of ligands by exponential enrichment - систематическая эволюция лигандов при экспоненциальном обогащении), позволяющий в больших количествах получать аптамеры (специфичные рецепторы с высокой аффинностью практически к любым мишеням, в том числе вирусным частицам) [16].
ЛЕЧЕНИЕ
Этиотропная терапия находится в стадии разработки.
Попытка лечения нескольких больных с использованием интерферона-α, рекомбинантного интерферона; экстракорпоральной крови с гемосорбентами и диализом оказалась малоэффективной [26]. Рибавирин, эффективный при некоторых вирусных геморрагических лихорадках, например при лихорадке Ласса, крымской геморрагической лихорадке, геморрагической лихорадке с почечным синдромом, не дал положительного результата при лечении больных с лихорадкой Марбург [11, 15].
В настоящее время ни один из имеющихся в распоряжении клиницистов лекарственных препаратов не способен обеспечить надежную защиту от инфекций, вызываемых филовирусами. Используемые в настоящее время методы лечения направлены на поддержание жизненно важных функций организма и коррекцию нарушенного гемостаза. Они основываются на патогенетической интенсивной терапии, которая ведется в соответствии с ведущими синдромами заболевания: геморрагического, ДВС и вторичного иммунодефицита. Лечение направлено на купирование интоксикации (инфекционно-токсического шока), гемодинамических расстройств, нарушения гемокоагуляции с учетом выраженности патологических реакций, повышение иммуноспецифической резистентности организма больного, предупреждение развития ассоциированных с данной патологией инфекций [3].
Оптимальным препаратом выбора в подобных ситуациях является свежезамороженная плазма (желательна плазма крови реконвалесцентов). При этом объем трансфузий тем больше, чем острее развитие и тяжелее проявление ДВС-синдрома. На всех стадиях ДВС-синдрома в крови отмечают циркуляцию активированных факторов свертывания, в связи с чем проводят заместительную терапию при тщательном контроле свертываемости крови (гепарин) [3]. Компенсировать кровопотерю можно путем введения тромбоцитарной массы концентратов факторов свертывания крови, а также переливания одногруппной крови [3].
Для профилактики и купирования шоковых реакций и выведения токсических метаболитов применяют метод управляемой гемодилюции с использованием коллоидных и кристаллоидных растворов. В схеме терапии также предусмотрены большие дозы аскорбиновой кислоты, витамин Р, аналептики, сердечные гликозиды. При купировании ДВС и геморрагического синдромов эффективно применение антибиотиков фторхинолонового ряда.
Из симптоматических средств применяют болеутоляющие, противорвотные препараты, транквилизаторы, не понижающие артериального давления.
Большое значение в предупреждении синдрома ДВС имеет блокада системы мононуклеарных фагоцитов, что находит свое продолжение в синдроме вторичного иммунодефицита. Наиболее простым и эффективным методом терапии геморрагической лихорадки Марбург является лечебный плазмаферез, проводимый в отделении реанимации и интенсивной терапии, оснащенном всей необходимой аппаратурой [7].
В последнее время разрабатываются экспериментальные вакцины: полиагентная вакцина, содержащая гибридную вирусоподобную частицу родительского штамма (гомологичный гликопротеин и матричный белок VP40) (предотвращает инфицирование морских свинок). И вакцина rVSV-Марбург, обеспечивающая защиту 50 % низших приматов от летальной дозы вируса [15, 16, 26, 29].
По аналогии с другими геморрагическими лихорадками для профилактики и лечения филовирусных инфекций в эпидемических очагах используют плазму крови реконвалесцентов, которая на сегодняшний день остается единственным средством защиты от этих инфекций.
К существенным недостаткам иммунной плазмы реконвалесцентов относятся наличие вирусных контаминантов, опасных для человека, низкое содержание антител, дороговизна сбора и хранения в эпидемических очагах и ее отсутствие в лечебных учреждениях.
ПРОФИЛАКТИКА
Лицензированных вакцин против вируса Марбург не существует. Для иммунопрофилактики контингентов высокого риска разработан специфический гетерогенный (лошадиный) сывороточный иммуноглобулин [2].
Неспецифическая профилактика лихорадки Марбург предусматривает выявление больных, их изоляцию, проведение карантинных мероприятий [9].
ЛИТЕРАТУРА
1. Богомолов Б. П. Инфекционные болезни: неотложная диагностика, лечение, профилактика. - М., 2007.
2. Борисевич И. В., Потрываева Н. В., Мельников С. А. Получение иммуноглобулина к вирусу Марбург на основе сыворотки крови лошадей // Журн. микробиол. - 2008. - № 1. - С. 39-41.
3. Бунин К. В., Соринсон С. Н. Неотложная терапия при инфекционных болезнях. - Л., 1983.
4. Иванов А. П. Разработка и применение экспериментальных и промышленных ИФА-тест-систем для лабораторной диагностики вирусных инфекций: Автореф. дис. - д-ра мед. наук. - М., 1998.
5. Маркин В. А., Марков В. И. Вирусные геморрагические лихорадки - эволюция эпидемического потенциала // Журн. микробиол. - 2002. - № 1. - С. 91-98.
6. Никифоров В. В., Туровский Ю. И., Калинин П. П. и др. Случай внутрилабораторного заражения лихорадкой Марбург // Журн. микробиол. - 1994. - № 3. - С. 104-106.
7. Петров М. М. Основные методические вопросы при применении лечебного плазмафереза // Заместительное лечение и детоксикация в сцециализированной интенсивной терапии: Материалы науч.-практ. конф. 23 октября 2003 г., Москва, ГВКГ им. Н. И. Бурденко. - М., 2003. - С. 45-51.
8. Покровский В. И. Инфекционные болезни и эпидемиология. - М., 2007.
9. Adegboro B., Adeola O. A. Marburg hemorrhagic fever Recent Advances. // Afr. J. Clin. Exp. Microbiol. - 2011. - Vol. 12, N 2. - P. 76-81.
10. Adjemian J., Farnon E. C., Tschioko F. et al. Outbreak of Marburg Hemorrhagic Fever among Miners in Kamwenge and Ibanda Districts, Uganda, 2007 // J. Infect. Dis. - 2011. - Vol. 204. - P. 796-799.
11. Bausch D., Sprecher A., Jeffs B., Boumandouki P. Treatment of Marburg and Ebola hemorrhagic fеvers: A strategy for testing new drugs and vaccines under outbreak conditions // Antiviral Res. - 2008. - Vol. 78, N 1. - P. 150-161.
12. Borchert M., Mulangu S., Swanepoel R. et al. Pygmy populations Seronegative for Marburg virus // Emerg. Infect. Dis. - 2005. - Vol. 11, N 1. - P. 174-176.
13. Brauburger K., Hume A. J., Muhlberger E., Olejnik J. Forte-five years of Marburg virus research // Viruses. - 2012. - Vol. 4. - P. 1878-1927.
14. Viral hemorrhagic fevers // CDC Health Information for International Travel 2010. - Atlanta, GA: US Department of Health and Human Services, Public Health Service. 2009. - Р. 406-409.
15. Geisbert T. V., Hensley L. E., Geisbert J. B. et al. Postexposure treatment of Marburg virus infection // Emerg. Infect. Dis. - 2010. - Vol. 16. - P. 1119-1122.
16. Grolla A., Lucht A., Dick D. et al. Laboratory diagnosis of Ebola and Marburg hemorrhagic fever // Bull. Soc. Pathol. Exot. - 2005. - Vol. 98, N 3. - P. 205-209.
17. Marburg hemorrhagic fever outbreak continues in Uganda // Healio. - October 31, 2012. URL: http://www.healio.com/pediatrics/emerging-diseases/news/online/%7B52f1ce80-acf7-4302-ab14-05428ddda440% 7D/marburg-hemorrhagic-fever-outbreak-continuesinuganda
18. Mohamadzadeh M., Coberley S., Olinger G. et al. Activation of triggering receptor expressed on myeloid cells-1 on human neutrophils by Marburg and Ebola virus // J. Virol. - 2006. - Vol. 80, N 14. - P. 7235-7244.
19. Muhlberger E., Weik M., Volchkov V. E., Klenk H. Comparison of the transcription and replication strategies of Marburg virus and Ebola virus by using artificial replication systems // J. Virol. - 1999. - Vol. 73, N 3. - P. 2333-2342.
20. Kuhn J. H., Becker S., Ebihara H. et al. Family Filoviridae / Eds A. M. Q. King, et al. // Virus Taxonomy. The Classification and Nomenclature of viruses. Ninth Report of the International Committee on Taxonomy of viruses. - Elsevier, Acad. Press, 2012. - P. 665-671.
21. Peterson A. T., Carroll D. S., Mills J. N., Johnson K. M. Potential mammalian filovirus reservoirs // Emerg. Infect. Dis. - 2004. - Vol. 10, N 12. - P. 2073-2081.
22. Roddy P., Thomas S. L., Jeffs B. et al. Factors Associated with Marburg Hemorrhagic Fever: Analysis of Patient Data from Uige, Angola // J. Infect. Dis. - 2010. - Vol. 201, N 12. - Р. 1909-1918.
23. Saijo M., Niikura M., Ikegami T. et al. Laboratory diagnostic systems for Ebola and Marburg hemorrhagic fevers developed with recombinant proteins // Clin. Vaccine Immunol. - 2006. - Vol. 4. - Р. 444-451.
24. Smith D., Johnson B., Isacson M., Swanapoel R. Marburg virus disease in Kenya // Lancet. - 1982. - Vol. 8276. - Р. 816-820.
25. Swanepol R., Smit S. B., Rollin P. E. et al. Studies of reservoir hosts for Marburg virus // Emerg. Infect. Dis. - 2007. - Vol. 13, N 12. - P. 1847-1851.
26. Swenson D. L., Warfield K. L., Negley D. L. et al. Viruslike particles exhibit potential as a pan-filovirus vaccine for both Ebola and Marburg viral infections // Vaccine. - 2005. - Vol. 23, N 23. - P. 3033-3042.
27. Timen A., Koopmans M. P., Vossen A. C. et al. Response to imported case of Marburg hemorrhagic fever, the Netherlands //Emerg. Infect. Dis. - 2009. - Vol. 15, N 8. - Р. 1171-1175.
28. Тowner J. S., Amman B. R., Amman T. K. et al. Isolation of genetically diverse Marburg viruses from Egyptian fruit bats // PLoS Pathogens. - 2009. - Vol. 5, N 7.
29. Warfield K. L., Swenson D. L., Negley D. L. et al. Marburg viruslike particles protect guinea pigs from lethal Marburg virus infection // Vaccine. - 2004. - Vol. 22, N 22. - P. 3495-3502.