В современных условиях бактериальные инфекции представляют глобальную проблему. Стало очевидно, что остановить процесс их распространения среди населения и существенно повлиять на уровень заболеваемости в настоящее время не удалось. Более того, появляются новые и возвращаются старые инфекции. Ярким примером существования таких проблем служат возбудители чумы и псевдотуберкулеза (Yersinia pestis и Yersinia pseudotuberculosis). Все это стимулирует исследователей искать причины и закономерности названных явлений. В настоящем обзоре отражены история открытия, изучения и современные представления о возбудителе псевдотуберкулеза (Y. pseudotuberculosis), а также клинике и диагностике этого заболевания.
Честь открытия возбудителя псевдотуберкулеза принадлежит французским исследователям L. Malasses и W. Vignal [32]. Долгое время считалось, что псевдотуберкулез является болезнью животных, поскольку его возбудитель Y. pseudotuberculosis был выделен у многих видов млекопитающих, птиц, пресмыкающихся, земноводных, рыб и членистоногих [10, 14, 21]. Диагностирование первых случаев псевдотуберкулеза у людей было результатом случайных находок. В первой отечественной монографии В. М. Туманский (1958) сообщил, что это заболевание у человека встречается редко, протекает тяжело, без ясно выраженной клинической картины и часто заканчивается смертью больных [21].
Представление о псевдотуберкулезе у человека стало меняться в середине 1950-х гг. [32]. Из обширной группы мезентериальных аденитов был выделен ретикулоцитарный абсцедирующий лимфаденит, часто протекающий как острый аппендицит, этиологическим агентом которого являлся Y. pseudotuberculosis [33]. На основании результатов анализа данных, полученных к тому времени, было сделано следующее заключение: найдено основное проявление псевдотуберкулеза у людей. Были опубликованы данные о 400 случаях псевдотуберкулеза с клиникой мезентериального аденита, зарегистрированные в странах Европы [35]. В России эта форма болезни впервые была описана Г. В. Ющенко и Р. И. Кузмайте в виде единичных клинических случаев [27]. Со временем стало ясно, что псевдотуберкулез, кроме мезентериального аденита, может сопровождаться многими другими симптомами [36, 37].
Важной вехой в развитии представлений о псевдотуберкулезе стали события, происшедшие в марте 1959 г. в Приморском крае России [7]. В одном из коллективов была зарегистрирована крупная вспышка заболевания, охватившая свыше 300 человек. Эпидемиологическое изучение вспышки выявило, что заражение людей произошло алиментарным путем в результате одновременного употребления в пищу продукта (творога), инфицированного неизвестным возбудителем. Поскольку в начале болезни у большинства пациентов отмечались ярко выраженные, характерные для скарлатины проявления (мелкоточечная сыпь на фоне гиперемированной кожи, ангина, бледный носогубный треугольник, увеличенные подчелюстные лимфатические узлы, малиновый кончик языка), был поставлен диагноз "скарлатина".
В дальнейшем на основании клинико-эпидемиологических данных, полученных в ходе изучения вспышки, а также литературных источников авторами было сделано заключение о том, что выявленная инфекция приводит к развитию новой неизвестной болезни. Учитывая большое сходство проявлений симптоматики с проявлениями скарлатины, ее назвали дальневосточной скарлатино подобной лихорадкой (ДСЛ). В опыте самозаражения с применением материала от больного был выделен Y. pseudotuberculosis - возбудитель ДСЛ [8]. Так начался новый этап в изучении псевдотуберкулеза [1-3, 9, 22, 24, 25, 29]. В последующие годы и до настоящего времени в РФ и других странах продолжают регистрироваться вспышки и спорадические случаи псевдотуберкулеза [4, 26, 36, 37].
Дифференциальная диагностика известного ранее псевдотуберкулеза и ДСЛ потребовала углубленного изучения микробиологии возбудителя, патогенеза инфекции, а также клиники и эпидемиологии болезни. Возникла необходимость разработки алгоритма диагностики заболевания.
Псевдотуберкулез относится к сапронозам - болезням, резервуаром возбудителей которых является внешняя среда [15]. Путь заражения при псевдотуберкулезе алиментарный. Микроб попадает в организм с инфицированной пищей и водой. Наряду с природными при псевдо туберкулезе формируются антропургические очаги, представляющие основную эпидемиологическую опасность для человека. По механизму развития псевдотуберкулез относится к общим инфекциям с гематогенной и лимфогенной диссеминацией возбудителя и выраженным токсико-аллергическим синдромом [5]. Наиболее яркие клинико-морфологические изменения развиваются не во входных воротах инфекции (ротоглотка и верхние отделы тонкого кишечника), а во вторичных очагах (илеоцекальный угол кишечника и регионарные лимфатические узлы, печень, селезенка, легкие, мозг). Патологоанатомическая картина при тяжелом течении болезни свидетельствует о поражении всех органов и систем.
Л. M. Сомова и соавт. (2012) с позиции современных знаний о типах клеточной гибели проанализировали характер повреждений клеток при псевдотуберкулезе [16].
Приведенные собственные наблюдения и данные литературы указывали на наличие апоптозиндуцирующего действия возбудителя этой инфекции (Y. pseudotuberculosis).
Высказано заключение о том, что типичные для псевдотуберкулеза морфологические изменения с образованием гранулем (узелков) с центральным кариорексисом можно расценивать как проявления апоптоза в сочетании с некрозом, преимущественно вторичного характера.
При длительном воздействии Y. Pseudotuberculosis и их токсинов у больных происходит сенсибилизация организма с последующим появлением ряда аллергических симптомов. Иммунитет при псевдотуберкулезе развивается медленно, сохраняется в течение короткого периода времени, иногда не формируется вовсе, в связи с чем возможны обострения, рецидивы и реинфицирование [5].
Инкубационный период при псевдотуберкулезе может длиться от 3 до 19 дней, иногда сокращается до 1-3 сут, но чаще составляет 7-10 дней. Единой клинической классификации псевдотуберкулеза нет. Первая классификация включала скарлатиноподобную, артралгическую, абдоминальную, желтушную и генерализованную формы.
М. А. Борисова добавила в эту классификацию рецидивирующую форму [5]. В. С. Матковский и В. С. Антонов [11] дополнили классификацию смешанной, катаральной, стертой и латентной формами.
В настоящее время широкое распространение получила классификация Н. Д. Ющука и соавт. (2009), включающая:
- абдоминальную форму с вариантами развития мезентериального лимфаденита, терминального илеита, острого аппендицита;
- смешанную форму (скарлатиноподобный и септический вариант);
- вторично-очаговую форму (артриты, узловатая эритема, синдром Рейтера и др.) [12, 28].
По степени тяжести авторы выделили легкую, среднетяжелую, тяжелую формы, а по течению - острое (до 3 мес), затяжное (до 6 мес), хроническое (свыше 6 мес). Болезнь характеризуется непродолжительной лихорадкой, полиморфизмом клинических проявлений и отсутствием симптомов, специфичных только для псевдотуберкулеза.
Рецидивирующее и затяжное течение иерсиниозной инфекции встречается у 25 % больных (чаще выявляется у больных вторично-очаговой формой болезни). Хроническое течение формируется в основном у больных, острый период болезни у которых протекал в генерализованной или бессимптомной форме [24]. Клинических критериев хронизации псевдотуберкулеза не выявлено. Сохраняющееся свыше 3 мес от начала заболевания повышение уровня С-реактивного белка является фактором риска его перехода в хроническую форму [28]. По данным И. В. Шестаковой (2009), исходами псевдотуберкулеза были выздоровление (55,2 %), переход в хроническую форму (16,6 %) с персистенцией иерсиний (7,5 %) и без нее (хроническая постиерсиниозная инфекция) (9,2 %), формирование аутоиммунного заболевания (6,8 %), обострение сопутствующего хронического заболевания (3,7 %), формирование новых заболеваний с инфекционно-воспалительным компонентом (6,8 %) и резидуальные явления (5,1 %) [23]. Принадлежность генотипа больного к аллели DRB1*15 HLA, по мнению автора, следует рассматривать как генетический фактор предрасположенности к развитию хронического течения болезни, реализующийся при наличии определенных эпигенетических факторов, нарушающих координацию звеньев иммунного ответа.
При этом установлено, что хронические процессы, развивающиеся после острой инфекции, клинически сходны между собой и не имеют четких дифференциальнодиагностических критериев. Как правило, они характеризуются волнообразным течением, нерезко выраженными симптомами интоксикации, длительным вечерним субфебрилитетом и полиморфизмом клинических проявлений с преобладанием симптомов локальных поражений, преимущественно опорно-двигательного аппарата. В клинической картине хронического течения псевдотуберкулеза доминируют вторично-очаговые симптомы. При развитии хронической постиерсиниозной инфекции чаще регистрируются фебрильная лихорадка (23,5 %), склерит (14,8 %), экзантема (преимущественно по типу узловатой эритемы) (55,6 %), миокардит (18,5 %) и спленомегалия (18,5 %).
В практическом здравоохранении диспансерное наблюдение за реконвалесцентами осуществляется обычно в течение 1-3 мес после выписки из стационара.
Однако клинические проявления неблагоприятных исходов псевдотуберкулеза нередко выявляются спустя некоторое время (от нескольких месяцев до нескольких лет) после острого периода болезни (с полиморфной симптоматикой). В большинстве случаев пациенты с формирующейся постиерсиниозной патологией обращаются за медицинской помощью не к инфекционистам, а к врачам смежных клинических дисциплин, которые зачастую расценивают клиническую картину как проявление самостоятельной нозологии, не связанной с псевдотуберкулезом. Как показывает практика, такой подход оказывается не всегда верным. Залогом выздоровления лиц, переболевших псевдотуберкулезом, является рациональная диспансеризация. Однако сроки и объем диспансерного наблюдения реконвалесцентов не индивидуализированы и, как правило, определяются врачом в ходе наблюдения.
Результаты комплексного длительного наблюдения за больными псевдотуберкулезом позволили рекомендовать для внедрения в клиническую практику продолжительность диспансерного наблюдения от 1 года до 3 лет [23].
Для контроля полноты выздоровления, по мнению авторов, следует использовать следующую схему диспансерного наблюдения реконвалесцентов иерсиниозной инфекции. В течение первого года после окончания острого периода пациентов необходимо обследовать комплексно (клиническими, лабораторными, иммунологическими методами) каждые 2-3 мес, затем 1 раз в 6 мес при отсутствии жалоб и отклонений в состоянии здоровья. При выявлении клинико-лабораторных данных, свидетельствующих в пользу активации патологического процесса, следует проводить обследование чаще, в зависимости от изменений общей клинической картины.
По показаниям во время диспансерного наблюдения пациентов необходимо консультироваться у других специалистов (ревматолога, гастроэнтеролога, эндокринолога, кардиолога, окулиста, дерматолога, гинеколога и гинеколога-эндокринолога) с проведением необходимых лабораторно-инструментальных исследований.
Для лабораторной диагностики псевдотуберкулеза определен алгоритм, включающий прежде всего бактериологический, серологический и ПЦР-методы [22].
Бактериологический метод является "золотым стандартом". Он наиболее эффективен, если материал брать в первые дни заболевания, до начала его лечения. Диагноз "псевдотуберкулез" подтверждался выделением возбудителя у 26-70 % больных при групповых и у 10- 15 % больных при спорадических заболеваниях [14].
Серологические методы (реакция агглютинации - РА, реакция непрямой гемагглютинации - РНГА) в настоящее время позволяют диагностировать псевдотуберкулез только у 25,3 % больных. Разработанные иммунологические и молекулярно-генетические методы (иммуноблот, иммуно флуоресцентный анализ - ИФА) отличаются высокой чувствительностью и специфичностью, требуют более активного и широкого внедрения в практику, увеличивают частоту правильной постановки диагноза [23].
Бактериологический метод в 1969-1970 гг. позволил выделить и изучить более 300 изолятов Y.
pseudotuberculosis, полученных от больных ДСЛ, грызунов и из внешней среды [14]. При исследовании патогенных свойств возбудителя, выращенного при пониженной температуре (18-22 °С), выявлена способность .
pseudotuberculosis быстро (в течение нескольких минут) проникать через эпителиальный барьер в кровяное русло и цитоплазму клеток теплокровного организма, размножаться, повреждать их, противостоять фагоцитозу, а также проникать, выживать и даже размножаться в фагоцитах, оказывать выраженное цитотоксическое воздействие, продуцировать разные токсины [18]. Токсическое действие возбудителя на организм нейтрализовалось сывороткой человека, переболевшего ДСЛ.
В дальнейшем полученные результаты были подтверждены многими исследователями и стали основанием для проведения более глубокого анализа в вышеперечисленных направлениях [38-50].
Однако в 1960-е гг. при изучении культуральноморфологических, тинкториальных, биохимических, серологических свойств и вирулентности в группе мышей не было выявлено различий между возбудителем ДСЛ и коллекционными штаммами Y. pseudotuberculosis, а так- же штаммами, изолированными от грызунов и из внешней среды. Также было установлено, что ДСЛ чаще всего вызывал возбудитель I серологического типа (82 %), реже - III (16,7 %) и IV (0,9 %). Выявить какие-либо особенности возбудителя ДСЛ не удалось ввиду ограниченности на тот период времени методов исследования.
В последующие годы у Y. pseudotuberculosis была обнаружена ДНК плазмиды вирулентности молекулярной массой 40-50 МД [30] и плазмиды молекулярной массой 82 МД [25]. При изучении плазмидного профиля 489 штаммов Y. pseudotuberculosis, изолированных от больных, инфицированных в 23 вспышках и спорадических случаях болезни, были установлены 3 типа вспышек (в зависимости от клональной характеристики микроба) и выявлено присутствие доминантного клона возбудителя. Инфекция, вызванная комбинацией нескольких клонов, была названа поликлональной. Доказано, что псевдотуберкулез в РФ вызывает преимущественно возбудитель 0Ib серотипа, несущий плазмиды молекулярной массой 82 и 48 МД [25].
В последние годы с помощью молекулярногенетических исследований выявлены различия при секвенировании геномов штаммов Y. pseudotuberculosis, изолированных от больного ДСЛ и от больного псевдотуберкулезом с симптомами желудочно-кишечной патологии [29]. Было предположено, что эти различия могут отражаться на вирулентности возбудителей.
В настоящее время получены новые данные, позволяющие сделать вывод о том, что клинико-эпидемическое проявление ДСЛ связано с узкой клональной линией Y. psedotuberculosis [1, 19, 20, 25, 31]. В России наиболее распространен клон возбудителя, характеризующийся определенным сиквенстипом (ST2), аллелем гена адгезина yadA (1 аллель), инвазина inv (1 аллель), цитотоксина yopE (1 аллель), цитотоксического некротизирующего фактора сnf (1 аллель), наличием 2 делеций, в том числе одной в функционально-значимом Rho домене гена cnf, серотипом (01b) и наличием плазмид pVM 82MD и pYV 48 MD. Этот клон возбудителя играет ведущую роль в заболеваемости псевдотуберкулезом в РФ.
В РФ приказом руководителя Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека № 88 от 17.03.2008 "О мерах по совершенствованию мониторинга за возбудителями инфекционных и паразитарных болезней" при Санкт-Петербургском научно-исследовательском институте эпидемиологии и микробиологии им. Пастера был создан и активно функционирует референс-центр по мониторингу за иерсиниозами. Для повышения эффективности его работы в РФ разработаны и доступны практическим и научным лабораториям питательные среды и тест-системы.
Таким образом, несмотря на более чем 100-летний период изучения Y. pseudotuberculosis, многие вопросы остаются без ответа. Исследователи только начали изучать факторы патогенности Y. pseudotuberculosis, подходя к раскрытию механизмов их действия и их роли в общей стратегии патогенности этого вида иерсиний. Несомненно, результаты будущих исследований позволят ответить на многие вопросы и внесут значительный вклад в раскрытие роли биомолекул патогенности возбудителя в патогенезе псевдотуберкулеза, а также в биологии и экологии Y. pseudotuberculosis. В этом значительную роль сыграет мониторинг за возбудителем. Все вышесказанное будет способствовать появлению новых более совершенных методов лабораторной диагностики.
ЛИТЕРАТУРА
1. Адгамов Р.Р., Тимченко Н.Ф., Алленов А.В. и др. Вариабельность фрагмента гена inv, кодирующего функционально-значимый домен инвазина Yersinia pseudotuberculosis // Молекулярная генетика, микробиология и вирусология. - 2010. - № 1. - C. 16-21.
2. Андрюков Б.Г., Тимченко Н.Ф., Раев М.Б. Конструирование неферментной тест-системы для безинструментального определения антител к Yersinia pseudotuberculosis на основе коньюгированных наночастиц углерода в формате иммуно-мембранных технологий и возможности ее применения в клинической практике // Вестн. Рос. воен.мед. акад. - 2012. - № 4. - С. 148-151.
3. Беседнов А.Л., Недашковская Е.П., Тимченко Н.Ф. Разработка видоспецифических диагностических препаратов на основе термостабильного токсина Yersinia pseudotuberculosis // Журн. микробиол. - 1997. - № 5. - C. 52-54.
4. Болошинов А.Б., Ханкареев С.С., Шобоева Р.С. и др. О групповой заболеваемости псевдотуберкулезом в республике Бурятии // Дальневосточный журн. инфекционной патологии. - 2010. - № 17. - С. 185-187.
5. Борисова М.А. Клиника иерсиниозов. - Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1990. - 152 с.
6. Voskressenskaya E.A., Klimov V.T., Tseneva G.Y. et al. Molecular epidemiological characterization of Yersinia pseudotuberculosis circulating in different geographic areas of the Russian Federation // Adv. Exp. Med. Biol. - 2003. - Vol. 529. - Р. 391-394. 7. Грунин И.И., Сомов Г.П., Залмовер И.Ю. Дальневосточная скарлатиноподобная лихорадка // Воен.-мед. журн. - 1960. - № 8. - C. 62-66.
8. Знаменский В.А., Вишняков А.К. Этиология дальневосточной скарлатиноподобной лихорадки // Журн. микробиол. - 1967. - № 2. - С. 125-130.
9. Королюк А.М. Реакция непрямой гемагглютинации при псевдотуберкулезе-дальневосточной скарлатиноподобной лихорадке // Журн. микробиол. - 1967. - № 1. - C. 121-125.
10. Кузнецов В.Г. Роль местообитаний внеорганизменной популяции возбудителя в эпидемиологии псевдотуберкулеза // Журн. микробиол. - 1997. - № 5. - С. 17- 22.
11. Матковский В.С., Антонов В.С. Псевдотуберкулез (скарлатиноподобная лихорадка) // Врач. дело. - 1972. - № 9. - C. 87-90.
12. Национальное руководство по инфекционным болезням / Под ред. Н.Д. Ющука, Ю.Я. Венгерова. - М., 2009. - С. 352-362.
13. Плехова Н.Г., Дробот Е.И., Тимченко Н.Ф. и др. Влияние термолабильного летального токсина Yersinia pseudotuberculosis на функции клеток врожденного иммунитета // Бюл. экспер. биол. - 2014. - Т. 157, № 4. - С. 483-488.
14. Сомов Г.П., Покровский В.И., Беседнова Н.Н. и др. Псевдотуберкулез. - М.: Медицина, 2001. - 254 с.
15. Сомов Г.П. Еще раз о сапронозах // Журн. микробиол. - 1985. - № 5. - С. 98-103.
16. Сомова Л.М., Плехова Н.Г., Дробот Е.И. Новые аспекты патологии псевдотуберкулеза // Арх. пат. - 2012. - № 3. - С. 60-64.
17. Терских В.И. Сапронозы (о болезнях людей и животных, вызываемых микробами, способными размножаться вне организма во внешней среде, являющейся для них местом обитания) // Журн. микробиол. - 1958. - № 8. - С. 118-122.
18. Тимченко Н.Ф., Недашковская Е.П., Долматова Л.С., Сомова-Исачкова Л.М. Токсины Yersinia pseudotuberculosis. - Владивосток: Примполиграфкомбинат, 2004. - 219 с.
19. Тимченко Н.Ф., Ермолаева С.А., Адгамов Р.Р. и др. Возбудитель дальневосточной скарлатиноподобной лихорадки (псевдотуберкулеза человека) - клон Yersinia pseudotuberculosis // Материалы конф. "Инфекции, обусловленные иерсиниями". - СПб., 2011. - C. 109-110.
20. Timchenko N.F., Adgamov R.R., Ermolaeva S.A. Variability of the functional domains of the Rho-modificating toxins of Yersinia pseudotuberculosis // Adv. Exp. Med. Biol. - 2012. - Vol. 954. - P. 261-266.
21. Туманский В.М. Псевдотуберкулез. - М.: Медгиз, 1958. - 82 с.
22. Чеснокова М.В., Климов В.Т., Каримова Т.В. и др. Алгоритм лабораторной диагностики иерсиниозов // Дальневосточный журн. инфекционной патологии. - 2010. - № 17. - С. 188-192.
23. Шестакова И.В. Иерсиниозы: клиникопатогенетические особенности и прогнозирование исходов генерализованной и вторично очаговой форм: Дис. - д-ра мед. наук: 14.00.10. - М., 2009. - 232 с.
24. Шестакова И.В., Ющук Н.Д. Хронический иерсиниоз как терапевтическая проблема // Тер. арх. - 2010. - № 3. - С. 71-77.
25. Шубин Ф.Н. Эпидемиологические аспекты поликлональной псевдотуберкулезной инфекции // Журн. микробиол. - 1997. - № 5. - C. 22-25.
26. Tseneva G.Ya., Chesnokova M.V., Klimov V.T. et al. Pseudotuberculosis in the Russian Federation // Adv. Exp. Med. Biol. - 2012. - Vol. 954. - P. 63-68.
27. Ющенко Г.В., Кузмайте Р.И Случаи мезентериального лимфаденита, вызванного возбудителем псевдотуберкулеза // Журн. микробиол. - 1964. - № 5. - C. 96- 99.
28. Ющук Н.Д., Шестакова И.В. Особенности течения и отдаленные исходы генерализованной и вторичноочаговой формы иерсиниозной инфекции // Леч. врач. - 2009. - № 11. - С. 82-86.
29. Eppinger M., Rosovitz M.J., Fricke W.F. et al. The complete genome sequence of Yersinia pseudotuberculosis IP31758, the causative agent of Far East scarlet-like fever // PloS Genet. - 2007. - Vol. 3, N 8. - P. 1508-1523.
30. Gemski P., Lasere L.R., Casey T. et al. Presense of a virulence-associated plasmid in Yersinia pseudotuberculosis // Infect. Immun. - 1980. - Vol. 28, N 3. - P. 1044-1047.
31. Laukkanen-Ninos R. Populationstructure of the Yersinia pseudotuberculosis complex according to MLST // Environ. Microbiol. - 2011. - Vol. 13, N 12. - P. 3114-3127.
32. Malasses L., Vignal W. Sur le microorganism de la tuberculosezoogleique // Arch.Physiol. - 1983. - Vol. 4. - P. 81-105.
33. Masshoff W., Dolle W. Uber eine besondere Form der sog. mesenterialen Lymphadenopathie: „Die abscedierende reticulocyt re Lymphadenitis“ // Virsh. Arch. - 1953. - Bd 323, N 6. - S. 664-684.
34. Mollaret Н. L etiologie des adenites mesenteriques aigues // Rev. Practicien. - 1962. - Vol. 12, N 4. - P. 391- 405.
35. Mollaret Н. Z infection humain eetanimale a bacilli de Mallasser et Vignal en France. De 1959, A, 1967 // International Symposium on pseudotuberculosis. - Basel; New York, 1968. - P. 45-58.
36. Hallanvuo S., Nuorti P., Nakari U.M. et al. Molecular epidemiology of the five recent outbreaks of Yersinia pseudotuberculosis in Finland // Adv. Exp. Med. Biol. - 2003. - Vol. 529. - Р. 309-312.
37. Jalava K., Hakkinen M., Valkonen M. et al. An outbreak of gastrointestinal illness and erythema nodosum from grated carrots contaminated with Yersinia pseudotuberculosis // J. Infect. Dis. - 2006. - Vol. 194. - P. 1209-1216.
38. Isberg R.R.,Voorhis D., Falkow S. Identification of invasion: a protein that allows enteric bacteria to penetrate cultured mammalian cells // Cell. - 1987. - Vol. 50. - P. 769-778.
39. Isberg R.R., Leong J.M. Multiple beta 1 chain integrins are receptors for invasion, a protein that promotes bacterial penetration into mammalian cells // Cell. - 1990. - Vol. 60. - P. 861-871.
40. Cornelis G.R., Boland A., Boyd A.P. et al. The virulence plasmid of Yersinia, an antihost genome // Microbiol. Mol. Biol. Rev. - 1998. - Vol. 62, N 4. - P. 1315-1352.
41. Van Nhieu G.T., Isberg R.R. The Yersinia pseudotuberculosis invasion protein and human fibronectin bind to mutually exclusive sites on the alpha 5 beta 1 integrin receptor // J. Biol. Chem. - 1991. - Vol. 266, N 36. - P. 24367-24375.
42. Carniel E. The Yersinia high-pathogenicity island // Int. Microbiol. - 1999. - Vol. 2. - P. 161-167.
43. Pujol C., Bliska J.B. The ability to replicate in macrophages is conserved between Yersinia pestis and Yersinia pseudotuberculosis // Infect. Immun. - 2003. - Vol. 71, N 10. - P. 5892-5899.
44. Moreau K., Lacas-Gervis S., Fujita N. et al. Autophagosomes can support Yersinia pseudotuberculosis replication in macrophages // Cell. Microbiol. - 2010. - Vol. 12, N 8. - P. 1108-1123.
45. Aili M., Isaksson E.L., Hallberg B. et al. Functional analysis of the YopE GTF-ase-activating protein (GAP) activity of Yersinia pseudotuberculosis // Cell. Microbiol. - 2006. - Vol. 8. - P. 1020-1033.
46. Zang Y., Murtha J., Roberts M.A. et al. Type III secretion decreases bacterial and host survival following phagocytosis of Yersinia pseudotuberculosis by macrophages // Infect. Immun. - 2008. - Vol. 76, N 9. - P. 4299-4310.
47. Mejia E., Bliska J.B., Vibound G.I. Yersinia controls type III effector deliveri into host cells by modulating Rho activity // PloS Pathog. - 2008. - Vol. 4, N 1. - P. 142- 149.
48. Hoffman C., Pop M., Leemhuis J. et al. The Yersinia pseudotuberculosis cytotoxic necrotizing factor (CNFY) selectively activates RhoA // J. Biol. Chem. - 2004. - Vol. 279, N 16. - P. 16026-16032.
49. Uchiyama T., Miyoshi-Akiyama T., Kato H. et al. Superantigenic properties of a novel mitogenic substance produced Yersinia pseudotuberculosis isolated from patients manifesting acute and systemic symptoms // J. Immunol. - 1993. - Vol. 151, N 8. - P. 4407-4413.
50. Carnoy C., Mullet C., Muller-Alouf H. Superantigen YPMa exacerbates the virulence of Yersinia pseudotuberculosis in mice // Infect. Immun. - 2000. - Vol. 68. - P. 2553-2559.