Лихорадочная форма клещевого вирусного энцефалита у детей школьного возраста

Резюме

Цель настоящего исследования - изучение клинических проявлений лихорадочной формы клещевого вирусного энцефалита (КВЭ) у детей школьного возраста при цикличном и ацикличном течении в зависимости от наличия иммунных дисфункций в анамнезе. Проведенное исследование показало, что цикличное течение лихорадочной формы КВЭ преобладало у детей без отягощенного анамнеза, ацикличное - у пациентов с клиническими признаками иммунных дисфункций в анамнезе. Установлено, что лихорадочная форма КВЭ у детей школьного возраста имеет особенности клинической симптоматики в зависимости от характера течения и наличия признаков иммунных дисфункций в анамнезе. У детей с клиническими признаками иммунных дисфункций в анамнезе течение болезни отличалось более длительным сохранением общеинфекционного синдрома. Пациенты без отягощенного анамнеза имели острую, динамичную клиническую манифестацию.

Ключевые слова:клещевой вирусный энцефалит, лихорадочная форма, дети школьного возраста, клинические проявления, иммунные дисфункции в анамнезе

Для цитирования: Ханипова Л.В., Кашуба Э.А., Рычкова О.А., Дроздова Т.Г., Огошкова Н.В., Мишакина Н.О., Антонова М.В., Чехова Ю.С. Лихорадочная форма клещевого вирусного энцефалита у детей школьного возраста // Инфекционные болезни: новости, мнения, обучение. 2019. Т. 8, № 4. С. 24-29. doi: 10.24411/2305-3496-2019-14003

Инфекции, передающиеся клещами, требуют постоянного эпидемиологического и клинического мониторинга [1-4]. Несмотря на тенденцию к снижению общей заболеваемости, сохраняются тяжелые формы болезни, летальные исходы, инвалидизация [5-10]. Клещевой вирусный энцефалит (КВЭ) остается одной из самых актуальных природно-очаговых инфекций [11-19]. В 2018 г. в России было зарегистрировано 1727 случаев КВЭ (1,18 на 100 тыс. населения), показатель заболеваемости в Тюменской области составил 5,71 на 100 тыс. населения. Преобладающей формой клещевого энцефалита является лихорадочная (42-64%) [1-10]. Особенность КВЭ заключается в развитии в некоторых случаях ацикличного (двухволнового) течения, которое у детей встречается в 1,5-2 раза чаще, чем у населения старше 18 лет [1-10]. Наличие иммунной дисфункции в анамнезе до развития острого инфекционного заболевания может модифицировать клиническую манифестацию болезни [20].

Цель исследования - изучить особенности клинической манифестации при лихорадочной форме КВЭ у детей школьного возраста в зависимости от характера течения и наличия клинических признаков иммунных дисфункций в анамнезе.

Материал и методы

Под наблюдением находились 30 детей от 7 до 14 лет с острым КВЭ (лихорадочная форма). Критерии включения: подтвержденный диагноз КВЭ, лихорадочная клиническая форма, отсутствие микст-инфекций, передающихся при присасывании клеща.

В зависимости от наличия клинических признаков иммунных дисфункций в анамнезе (рецидивирующий инфекционный синдром) пациенты были разделены на 2 группы: 1-я - дети без отягощенного анамнеза (n=18); 2-я - дети с клиническими признаками иммунных дисфункций в анамнезе (n=12). Проявлениями рецидивирующего инфекционного синдрома в анамнезе были рецидивирующие и хронические заболевания ЛОР-органов (повторные гнойные отиты, тонзиллиты) (n=3), повторные респираторные вирусные инфекции, типичные, затяжные и/или с осложнениями в течении (n=9).

Диагноз КВЭ обосновывали данными эпидемиологического анамнеза, клинической картины заболевания, лабораторными данными и подтверждали обнаружением IgM-антител к вирусу клещевого энцефалита в сыворотке крови методом иммуноферментного анализа (ВектоВКЭ-IgM, "Вектор-Бест", Новосибирск).

Полученные данные были подвергнуты статистической обработке с помощью пакета прикладных программ Windows XP (Excel), Биостатистика для Windows v. 4.03. Определяли основные статистические характеристики: средняя величина (M), стандартная ошибка средней (m), относительная величина (p), стандартная ошибка доли (sp). Сравнение двух средних проведено с помощью t-критерия Стьюдента. Значимость различий долей (рф) вычисляли по методу углового преобразования Фишера (ф). Различия считали статистически достоверными при p≤0,05.

Результаты и обсуждение

Цикличное течение КВЭ наблюдали у 21 (70,0%) из 30 пациентов с лихорадочной формой болезни, ацикличное (двухволновое) - у 9 (30,0%). Цикличное течение болезни отмечено преимущественно у детей без отягощенного анамнеза [15 (71,4%) из 21 пациента], а двухволновое течение было у 12 пациентов (по 6 человек в каждой группе).

Цикличное течение лихорадочной формы КВЭ развивалось в среднем через 6,8±1,2 дня после присасывания клеща (от 2 до 29 дней). Достоверных различий в длительности инкубационного периода у пациентов 1-й и 2-й групп не наблюдали (9,6±1,6 дня у детей 2-й группы против 5,3±1,2 дня у пациентов 1-й группы, р>0,05). Дети поступали в стационар в среднем на 2-3-й день болезни.

Анализ данных показал, что для всех детей с лихорадочной формой КВЭ был характерен общеинфекционный синдром (см. таблицу). Болезнь начиналась остро, с повышения температуры тела, которая у детей 1-й группы достигала более высоких значений. У пациентов 2-й группы отмечали более низкую (у 83,3±15,2% была субфебрильная температура), но длительную по времени температурную кривую (5,2±1,1 против 3,1±0,4 дня у детей 1-й группы, р<0,05), сопровождающуюся у 1/3 пациентов ознобом, и в 10 раз чаще после нормализации температуры тела отмечали непостоянный субфебрилитет (см. таблицу).

Одновременно с лихорадкой появлялись другие признаки интоксикации. У детей без признаков иммунных дисфункций в анамнезе отмечали симптомы, не зарегистрированные у детей 2-й группы: сонливость, миалгии, боль в глазных яблоках, нарушение сна, гиперемию кожи лица, боль в животе, диарею (см. таблицу). В симптоматике, которая была характерна для детей обеих исследуемых групп, выявлены достоверные различия более частой встречаемости у пациентов 2-й группы таких симптомов, как головная боль, вялость, слабость, бледность кожных покровов, гепатомегалия, полиаденит (см. таблицу).

Регионарную к месту присасывания клеща лимфаденопатию в 2,5 раза чаще регистрировали у пациентов 1-й группы. Длительность синдрома интоксикации была достоверно больше у детей из 2-й группы (6±1,1 против 3,7±0,5 дня у детей без отягощенного анамнеза, р<0,05).

Одним из характерных признаков течения болезни был катаральный синдром, который отмечали у 2/3 пациентов обеих групп. У детей с клиническими признаками иммунных дисфункций в анамнезе (2-я группа) выявляли более разнообразные жалобы и объективные признаки этого синдрома: чаще встречались кашель, явления ринита, боль в горле, гипертрофия нёбных миндалин (см. таблицу). Катаральный синдром дольше сохранялся у иммунокомпрометированных пациентов (8,9±1,8 против 6±0,5 дня у детей без отягощенного анамнеза, р<0,05).

Неврологическая симптоматика для острого периода лихорадочной формы КВЭ нехарактерна (см. таблицу). Она проявлялась в виде горизонтального нистагма и равномерной гиперрефлексии у небольшой части детей (1/3), как правило, на высоте интоксикации и была связана с неблагоприятным преморбидным неврологическим фоном.

Ацикличное (двухволновое) течение лихорадочной формы КВЭ наблюдали в 30±8,37% случаев (n=9). Первая волна характеризовалась короткой лихорадкой, немногочисленными симптомами интоксикации, легкими катаральными явлениями со стороны верхних дыхательных путей.

Повышение температуры тела отмечали у всех пациентов: у детей 1-й группы до более высоких показателей (у всех на фебрильных значениях), у 2-й - фебрильные значения только в 50±20,4% случаев. Лихорадочный период более длительным был у пациентов 2-й группы (4,7±0,6 против 2,7±0,3 дня у детей 1-й группы, р<0,05).

Симптомы интоксикации наблюдали не у всех детей (у 75% пациентов 2-й группы и у 30% 1-й группы). Наиболее часто пациенты предъявляли жалобы на головную боль (33,3% детей 1-й и 83,3% пациентов 2-й группы) и вялость (33,3% детей 1-й и 66,7% пациентов 2-й группы). У 16,7% наблюдаемых детей 2-й группы кратковременно регистрировали кишечный синдром (боль в животе, тошнота, рвота, 1- 2-кратная водянистая диарея). Средняя длительность симптомов интоксикации у детей с признаками иммунных дисфункций в анамнезе была выше (4,3±0,6 против 2±0,6 дня у детей 1-й группы, р<0,05).

Катаральные явления со стороны верхних дыхательных путей у детей 1-й группы отсутствовали; у пациентов 2- й группы они отмечены только в 50% случаев: кашель у 16,7±15,2%, заложенность носа, боль в горле у 33,3±19,4%, гиперемия зева у 50±20,4%, зернистость задней стенки глотки у 16,7±15,2%. Длительность катарального синдрома была короткой и составила 3±1,7 дня.

Период апирексии у детей 2-й группы составил 10,2±2,6, у пациентов 1-й - 7±1,2 дня (р>0,05).

Вторая волна болезни характеризовалась выраженной температурной реакцией - у большинства пациентов обеих групп она превышала 38 °С. Более высоких значений она достигла у пациентов 1-й группы (у 66,7±27,2% на умеренно фебрильных и у 33,3±27,2% на высокофебрильных значениях). У детей 2-й группы в 33,3±19,3% случаев сохранялась субфебрильная температура, в 50±20,4% случаев умеренно и лишь в 16,7±15,2% случаев высокофебрильная. Во всех случаях повышение температуры тела было быстрым и сопровождалось ознобом. Длительность лихорадки в 2 раза превысила таковую при первой волне болезни и была более продолжительной у пациентов 2-й группы (8,2±0,8 дня против 4,7±0,3 дня у пациентов 1-й группы, р<0,05). У 30% детей 2-й группы сохранялся длительный субфебрилитет.

Во время второй волны лихорадки симптоматика была более разнообразной: головная боль (100%), вялость (83,3% в 1-й группе и 66,7% во 2-й группе), снижение аппетита (83,3% в 1-й группе и 100% в 2-й группе), тошнота (50% во 2-й группе), рвота (33,3% в 1-й и во 2-й группе), кишечный синдром (16,7% во 2-й группе). Длительность периода интоксикации у детей 2-й группы была больше (10,2±1,1 против 6±1,2 дня у 1-й группы, р<0,05).

Катаральный синдром характеризовался меньшей выраженностью, чем в первую волну лихорадки, - отсутствовали субъективные признаки. У 75% пациентов отмечали лишь гиперемию ротоглотки (у 66,7±27,2% в 1-й группе и 83,3±15,2% во 2-й группе). Выявлена тенденция к большей длительности катарального синдрома у детей 2-й группы (6,4±1,7 против 4,7±0,3 дня у детей без отягощенного анамнеза, р>0,05).

Неврологическую симптоматику (горизонтальный нистагм) наблюдали только во 2-й группе у 50±20,4% пациентов.

Таким образом, проведенное исследование показало, что лихорадочная форма КВЭ у детей школьного возраста имеет особенности клинической симптоматики в зависимости от характера течения и наличия признаков иммунных дисфункций в анамнезе. У детей с клиническими признаками иммунных дисфункций в анамнезе отмечены более низкая и длительная температурная кривая, остаточные субфебрильные волны, длительные явления интоксикации и катарального синдрома. Пациенты без отягощенного анамнеза имели манифестную, динамичную клиническую картину болезни.

Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Литература

1. Скрипченко Н.В., Вильниц А.А., Скрипченко Е.Ю., Иванова М.В. и др. Нейроинфекции у детей в современных условиях // Практ. мед. 2017. Т. 111, № 10. С. 7-15.

2. Волкова Л.И., Ковтун О.П., Галунова А.Б. Клиника острых и хронических форм клещевого энцефалита на Среднем Урале // Вестн. Уральской гос. мед. акад. 2010. № 21. С. 59-69.

3. Ковалев Д.Д Феоктистова Н.О. Клинико-эпидемиологическая характеристика клещевого энцефалита на современном этапе. Medicus. 2016. Т. 12, № 6. С. 46-47.

4. Аитов К.А., Бурданова Т.М., Верхозина М.М., Демина Т.В. и др. Клещевой энцефалит в Восточной Сибири: этиология, молекулярная эпидемиология, особенности клинического течения // Инфекционные болезни: новости, мнения, обучение. 2018. Т. 7, № 3. С. 31-40.

5. Будник В.А., Горькая И.С., Юндунова Р.А., Чупрова Г.А. Клиникоэпидемиологическая характеристика клещевого энцефалита // Медицина завтрашнего дня. Чита, 2018. С. 194-195.

6. Казанцева Е.Д, Казанцев А.Ю., Петрова А.Г., Кириллова Т.А. Структура и особенности клинической картины клещевых инфекций у детей Иркутской области // Acta Biomedica Scientifica. 2019. Т. 4, № 1. С. 26-30.

7. Любезнова О.Н., Бондаренко А.Л. Клинико-эпидемиологические аспекты клещевого энцефалита в эндемичном регионе европейской части России // Журн. инфектологии. 2016. Т. 8, № 2. С. 32-39.

8. Бондаренко А.Л., Попонин Н.М. Клинико-эпидемиологическая характеристика клещевого энцефалита в Кировской области на современном этапе // Инфекц. бол. 2019. Т. 17, № 1. С. 124-130.

9. Ладыгин О.В., Быков И.П., Романенко В.В., Чистякова Л.Г и др. Анализ заболеваемости клещевым энцефалитом на Среднем и Южном Урале за период 2011-2015 гг. // Национальные приоритеты России. 2016. Т. 22, № 4. С. 41-44.

10. Погодина В.В., Щербинина М.С., Скрынник С.М., Бочков Н.Г и др. Эпидемиологическая ситуация по клещевому энцефалиту и вакцинопрофилактика в Курганской области (1983-2017 гг.) // Эпидемиол. и вакцинопрофилактика. 2018. Т. 17, № 4. С. 101.

11. Honig V., Svec P., Halas P., Vavruskova Z. et al. Ticks and tick-borne pathogens in South Bohemia (Czech Republic) - Spatial variability in Ixodes ricinus abundance, Borrelia burgdorferi and tick-borne encephalitis virus prevalence // Ticks Tick Borne Dis. 2015. Vol. 6, N 5. P 559-567.

12. Kaiser R. Tick-borne encephalitis // Nervenarzt. 2016. Vol. 87, N 6. P 667-680.

13. Kaiser R. Tick-borne encephalitis: clinical findings and prognosis in adults // Wien. Med. Wochenschr. 2012. Vol. 162, N 11-12. P 239-243.

14. Zoldi V., Juhasz A., Nagy C., Papp Z. et al. Tick-borne encephalitis and Lyme disease in Hungary: the epidemiological situation between 1998 and 2008 // Vector Borne Zoonotic Dis. 2013. Vol. 13, N 4. P 256265.

15. Yang Y., Du D. Progress in research of tick-borne encephalitis // Zhonghua Liu Xing Bing Xue Za Zhi. 2016. Vol. 37, N 10. P 1435-1438.

16. Amicizia D., Domnich A., Panatto D., Lai PL. et al. Epidemiology of tick-born encephalitis in Europe and its prevention by available vaccines // Hum. Vaccines Immunother. 2013. Vol. 9, N 5. P 1163-1171.

17. Mohareb E., Christova I., Soliman A., Younan R. et al. Tick-born encephalitis in Bulgaria, 2009 to 2012 // Euro Surveill. 2013. Vol. 18, N 46. pii: 20635.

18. Dobler G., Gniel D., Petermann R., Pfeffer M. Epidemiology and distribution of tick-borne encephalitis // Wien. Med. Wochenschr. 2012. Vol. 162, N 11-12. P 230-238.

19. Kunze U. Tick-borne encephalitis - a notifiable disease: report of the 15th Annual Meeting of the International Scientific Working Group on Tick-borne encephalitis // Ticks Tick Born Dis. 2013. Vol. 4, N 5. P. 363-365.

20. Рычкова О.А., Скрипченко Н.В., Кашуба Э.А. Дисфункция иммунной системы в патогенезе развития осложнений менингококковой инфекции у детей // Инфекц. бол. 2007. Т. 7, № 2. С. 32-37.

References

1. Skripchenko N.V., Vil’nits A.A., Skripchenko E.Yu., Ivanova M.V., et al. Neuroinfections in children in modern conditions. Prakticheskaya meditsina [Practical Medicine]. 2017; 111 (10): 7-15. (in Russian)

2. Volkova L.I., Kovtun O.P, Galunova A.B. Clinic of acute and chronic forms of tick-borne encephalitis in the Middle Urals. Vestnik Ural’skoy gosudarstvennoy meditsinskoy akademii [Bulletin of the Ural State Medical Academy]. 2010; 21: 59-69. (in Russian)

3. Kovalev D.D, Feoktistova N.O. Clinical and epidemiological characteristics of tick-borne encephalitis at the present stage. Medicus. 2016; 12 (6): 46-7. (in Russian)

4. Aitov K.A., Burdanova T.M., Verkhozina M.M., Demina V.T., et al. Tick-borne encephalitis in Eastern Siberia: etiology, molecular epidemiology, clinical features. Infektsionnye bolezni: novosti, mneniya, obuchenie [Infectious Diseases: News, Opinions, Training]. 2018; 7 (3): 31-40. (in Russian)

5. Budnik V.A., Gorky I.S., Yunusova R.A., Chuprova G.A. Clinical and epidemiological characteristics of tick-borne encephalitis. In: Medicine of Tomorrow. Chita, 2018: 194-5. (in Russian)

6. Kazantseva E.D., Kazantsev A.Yu., Petrova A.G., Kirillova T.A. the Structure and features of the clinical picture of tick infections in children of the Irkutsk region. Acta Biomedica Scientifica. 2019; 4 (1): 26-30. (in Russian)

7. Lyubeznova O.N., Bondarenko A.L. Clinical and epidemiological aspects of tick-borne encephalitis in the endemic region of the European part of Russia. Zhurnal infektologii [Journal of Infectology]. 2016; 8 (2): 32-9. (in Russian)

8. Bondarenko A.L., Poponin N.M. Clinical and epidemiological characteristics of tick-borne encephalitis in the Kirov region at the present stage. Infektsionnye bolezni [Infectious Diseases]. 2019; 17 (1): 124-30. (in Russian)

9. Ladygin O.V., Bykov I.P., Romanenko V.V., Chistyakova L.G., et al. Analysis of tick-borne encephalitis incidence in the Middle and southern Urals for the period 2011-2015. Natsional’nye prioretety Rossii [National Priorities of Russia]. 2016; 44 (4): 41-4. (in Russian).

10. Pogodina V.V., Shcherbinina M.S., Skrynnik S.M., Bochkov N.G., et al. Epidemiological situation on tick-borne encephalitis and vaccine prophylaxis in Kurgan region (1983-2017). Epidemiologiya i vaktsinoprofilak-tika [Epidemiology and Vaccine Prophylaxis]. 2018; 17 (4): 101. (in Russian)

11. Honig V., Svec P., Halas P., Vavruskova Z., et al. Ticks and tick-borne pathogens in South Bohemia (Czech Republic) - Spatial variability in Ixodes ricinus abundance, Borrelia burgdorferi and tick-borne encephalitis virus prevalence. Ticks Tick Borne Dis. 2015; 6 (5): 559-67.

12. Kaiser R. Tick-borne encephalitis. Nervenarzt. 2016; 87 (6): 667-80.

13. Kaiser R. Tick-borne encephalitis: clinical findings and prognosis in adults. Wien Med Wochenschr. 2012; 162 (11-12): 239-43.

14. Zoldi V., Juhasz A., Nagy C., Papp Z., et al. Tick-borne encephalitis and Lyme disease in Hungary: the epidemiological situation between 1998 and 2008. Vector Borne Zoonotic Dis. 2013; 13 (4): 256-65.

15. Yang Y., Du D. Progress in research of tick-borne encephalitis. Zhonghua Liu Xing Bing Xue Za Zhi. 2016; 37 (10): 1435-8.

16. Amicizia D., Domnich A., Panatto D., Lai P.L., et al. Epidemiology of tick-born encephalitis in Europe and its prevention by available vaccines. Hum Vaccines Immunother. 2013; 9 (5): 1163-71.

17. Mohareb E., Christova I., Soliman A., Younan R., et al. Tick-born encephalitis in Bulgaria, 2009 to 2012. Euro Surveill. 2013; 18 (46). pii: 20635.

18. Dobler G., Gniel D., Petermann R., Pfeffer M. Epidemiology and distribution of tick-borne encephalitis. Wien Med Wochenschr. 2012; 162 (11-12): 230-8.

19. Kunze U. Tick-borne encephalitis - a notifiable disease: report of the 15th Annual Meeting of the International Scientific Working Group on Tick-borne encephalitis. Ticks Tick Born Dis. 2013; 4 (5): 363-5.

20. Rychkova O.A., Skripchenko N.V., Kashuba E.A. Immune system dysfunction in the pathogenesis of the development of complications of meningococcal infection in children. Infektsionnye bolezni [Infectious Diseases]. 2007; 7 (2): 32-7. (in Russian)

Материалы данного сайта распространяются на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License («Атрибуция - Всемирная»)

ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
Горелов Александр Васильевич
Академик РАН, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой инфекционных болезней и эпидемиологии НОИ «Высшая школа клинической медицины им. Н.А. Семашко» ФГБОУ ВО «Российский университет медицины» Минздрава России, профессор кафедры детских болезней Клинического института детского здоровья им. Н.Ф. Филатова ФГАОУ ВО Первый МГМУ им И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет), заместитель директора по научной работе ФБУН ЦНИИ Эпидемиологии Роспотребнадзора (Москва, Российская Федерация)

Журналы «ГЭОТАР-Медиа»